Время «Ч» - Инна Тронина (2020)

Стеличек теперь мечтал только о том, чтобы как можно скорее высадить эту шатию на Исаакиевской площади и вырубить приёмник. Он представлял себе состояние Сакварелидзе и Алмякаева во втором автобусе, где оружием было занято полсалона.

С набережной Красного Флота какими-то загаженными, тёмными переулками транспорт наконец-то добрался до подступов к Исаакиевской. Через сорок минут нужно было быть на Предпортовой. Времени потеряли уйму, и ещё неизвестно, сколько раз придётся остановиться потом.

Каким-то чудом удалось переехать Мойку. Через некоторое время – Фонтанку. После того, как манифестанты вывалились у Мариинского дворца, Стеличек и Додонов почувствовали себя, как в раю. Несмотря на привычку к экстремальным приключением, Дмитрий ощущал дурноту, которая, правда, постепенно проходила. Додонов тоже стал смотреть веселее.

– Валентин Максимович, как вам показалось, они ничего не заподозрили? – Инопланетянину вдруг захотелось немного поговорить, чтобы снять напряжение.

– Естественно, Митя, им не до этого было. Даже если бы и увидели… В Москве вон военную технику жгут, так чего там наши пистолеты и патроны? Везём для защиты демократии – и точка!

– Э-эх, раззудись, плечо! – Стеличек вдруг захохотал. – Вот это демократия! Горючей смесью по БТРу, арматурой – по башке! Бей фашистских гадов!

– Митенька, милый, успокойтесь! – всполошился Додонов, перехватывая руль. – Мы ведь ещё не доехали!

Тем временем позади остался Обводный канал, и напряжение постепенно спало. Здесь на улицах было оживлённо, но такого бедлама, как на Исаакиевской, проезжающие не заметили. Правда, автобусы то и дело останавливали, спрашивали, как там, не штурмуют ли Ленсовет, на свободе ли мэр Собчак.

Поняв, что маскарад окончен, и довольно играть в бирюльки, Стеличек отодрал присоску флажка от лобового стекла, мысленно попросил Зураба сделать то же самое. Отсутствие баррикад и отрядов самообороны вызывало в душе бурлящий, хмельной восторг. В голове стало пусто и гулко, и сердце уже не вздрагивало при мысли о встрече с легавыми.

В тусклом свете фонаря Стеличек словно впервые увидел собственное обручальное кольцо – с такой же алмазной нарезкой, как у Татьяны. Он почему-то вспомнил священника в золотом одеянии, огоньки венчальных, тоже позолоченных, свечей и потаённое сияние венцов в Смоленской церкви. Это было зимой, вскоре после гибели Татьяниного отца, когда Дмитрий вернулся из Праги. Пришлось поторопиться с браком – через пять месяцев Таня должна была рожать.

Закончился длинный Московский проспект, осталась позади и площадь Победы. Заветная цель приближалась, и ничто, казалось, уже не могло помешать неуклонному движению к ней.

Дмитрий опять повернулся к Додонову:

– Запросите по рации своих – как дела? На Предпортовой нет проблем? Все ведь на ушах стоят, могут и психануть ненароком…

Валентин Максимович тотчас же исполнил просьбу. Он переговорил с сопровождавшими его собственный товар, потом отключил связь.

– У них всё тихо, ждут нас.

– Ну, и ладно, – спокойно сказал Стеличек. – Уже немного осталось. Скоро отдохнёте.

– Я не знаю города! – забеспокоился Додонов. – Где мы находимся в данный момент?

– На Пулковском шоссе. – Стеличеку показалось, что Додонов тяжело дышит. – Вам плохо? Потерпите, пожалуйста. Не время сейчас!

– Я валидол приму. – Додонов спрятал трясущиеся руки. – Где он запропастился? Ага, вот! – Додонов сунул таблетку под язык. – Митя, у меня предчувствие недоброе. Поверьте, я жизнь прожил. Мне кажется, что мы попадём в засаду.

– Это всё нервы, Валентин Максимович! – успокоил Стеличек. – После такой поездки и спятить недолго. Вы как в Москву возвратитесь? Самолётом?

– Нет, я из-за сердца езжу поездами, – ответил Додонов. – С бензином как? Порядок?

– Я в Сестрорецке заправился. – Стеличек, несмотря на браваду, и сам предчувствовал недоброе. – Не волнуйтесь, дотянем.