Ласточкино гнездо - Валерия Вербинина (2019)

В молодости Леонида считали талантливым и прочили большое будущее, но он словно нарочно сделал все, чтобы это будущее никогда не наступило. Жизнь, как качели, мотала его между чередующимися периодами пьянства и просветления, и когда он не брал в рот ни капли, то поражал любого своей эрудицией, мастерством и широтой художественных интересов.

Борис Винтер, который давно знал Усольцева, неоднократно пытался его образумить, и нельзя сказать, чтобы его попытки оказывались совсем уж бесполезными. Какое-то время Леонид держался, но потом опять срывался, и очередной его срыв пришелся как раз на нынешние съемки.

– Ай, да ладно! – неожиданно обозлился художник. – Хватит меня пугать…

Он вырвал из руки зазевавшегося Феди два рубля и, с вызовом прокричав: «Мерси!», скрылся из виду.

Лавочкин обескураженно посмотрел на Володю, тяжело вздохнул и спрятал бумажник.

– Что угрозыск никак не уймется, а? Мы ведь уже рассказали все, что знаем о Саше…

– А они вовсе не по поводу Саши пришли, – ответил Володя каким-то странным голосом. – Они нашего реквизитора ищут. И знаешь, я так понял, они считают, что это он Сашу убил.

В первое мгновение Федя решил, что коллега его разыгрывает, но Володя казался совершенно серьезным.

– Ты не шутишь? – на всякий случай спросил Лавочкин.

– Нет.

– Может, они бабу не поделили? – пробормотал Федя, ища хоть какое-то понятное объяснение происходящему и не находя его. – Ерунда какая-то… Слушай, а Тимофей сам что говорит?

– Ничего не говорит. Он исчез. Его нигде не могут найти.

Пока актеры обсуждали исчезновение реквизитора и пытались вспомнить, не прослеживалось ли в его поведении чего-нибудь подозрительного, Усольцев через черный ход удрал из гостиницы.

На набережной он напоролся на фотографа и вцепился в него, как клещ. Душа художника жаждала компании.

Кроме того, возможно, Леонид держал в уме то обстоятельство, что летом в Ялте на два рубля не разгуляешься, и рассчитывал, что удастся переложить на Беляева часть расходов.

С большим трудом им удалось найти свободные места в ресторане-поплавке при гостинице «Франция».

Солнце медленно спускалось за море, и вода казалась синей, как бирюза. За соседним столиком веселый лысый толстяк рассказывал девицам с густо подведенными глазами заезженный анекдот:

– «Ты, брат, со взятками осторожней будь. Знаешь, какая это статья?» – Рассказчик выдержал легкую паузу. – «Знаю: доходная»…

Девицы захихикали. Леонид блаженствовал.

В его натуре словно уживались два человека, и если первый любил искусство и мог часами говорить о нем, второй всему на свете предпочитал ресторанную атмосферу с выпивкой, хорошей едой, приятной компанией и непритязательной музычкой.

Когда толстяк за соседним столиком рассказал еще более заезженный анекдот:

– «Нет для вас пива. Детям пить не разрешается». «Да нам и не пить вовсе. Нам только опохмелиться», – художник захохотал на весь зал и от восторга стукнул рукой по столу так, что даже ушибся и рассыпал соль.

– Ты, брат, осторожней, – заметил Сергей с усмешкой, – это плохая примета.

– Чихать я хотел на приметы, – отмахнулся Усольцев. – Давай лучше выпьем!

Он выпил, и долил, и выпил еще.

Сергей меж тем ел салат, который принес ему расторопный молодой официант, и едва притронулся к рюмке.

– Смотри, – зашептал Леонид, придвинувшись к фотографу, – какие красотки за соседним столом.

– Шлюхи, – равнодушно ответил Сергей, скользнув взглядом по лицам девиц, обхаживавших толстяка. – Работают по курортам, ловят клиентов. Бывает, что обчищают до нитки… А бывает, что и замуж выходят – кому как повезет.

– Да брось! Любая из них красивее нашей мадам наркомши… Помесь свиньи с совой, – припечатал Усольцев отсутствующую Нину Фердинандовну. – Ты чего не пьешь?

– Язва, – вздохнул фотограф. – Тебе больше достанется.