Ласточкино гнездо - Валерия Вербинина (2019)

– Черт его знает, – Иван Ильич пожал плечами. – Вам не хватает манер, но, кажется, стержень у вас правильный. Понимаете, если у человека нет морального стержня, все остальное не имеет никакого значения.

Опалин насупился.

По молодости он терпеть не мог, когда его качества взвешивали и оценивали, да еще в его присутствии. И в то же время его не покидало ощущение, что собеседник своей характеристикой словно выдал ему орден.

– Вы докуривайте сигару, – сказал хозяин дома. – Бьюсь об заклад, такие, как у меня, вам еще долго не попадутся.

Окончание его фразы покрыл раскат грома, а через несколько минут в окна хлынул солнечный свет.

Гроза кончилась, и Иван Ильич бережно прикрутил фитилек керосиновой лампы.

Глава 21

Убийство

Из несгораемого шкафа в особняке банкира Орнано похищено три миллиона…

Из фильма «Процесс о трех миллионах» (1926)

– Ваува…

Он вынырнул из сна, как выныривают с глубины, и тотчас же ощутил, как его трясут за плечо.

– Ваня, вставай! – кричал кто-то смутно знакомым голосом. – Да проснись же, чтоб тебя…

Опалин открыл глаза.

Возле его кровати стоял Парамонов, и Ивану сразу же бросилось в глаза выражение лица начальника угрозыска: свирепое и растерянное одновременно.

Так выглядит человек, который упустил ситуацию из-под контроля; человек, который считал себя сильным и вдруг обнаружил, что вовсе не является таковым.

– Что? – хрипло спросил Опалин.

– Ваня, у нас убийство, – промолвил Николай Михайлович каким-то чужим голосом.

– Кауфман?

– Да какой Кауфман, – окончательно теряя самообладание, завизжал Парамонов, – Гриневскую убили! Нину Фердинандовну… И все унесли! Все украшения! «Алмазную гору», все!

– Как?.. – совершенно глупо, по-обывательски спросил Опалин, теряясь.

– А вот так! Давай одевайся… Это твои штаны? Машина на улице, ждет нас…

И он чуть ли не швырнул брюки в лицо Опалину.

Из-за старых ширм, которые отделяли уголок жильца от остального пространства комнаты, выглянула встревоженная Варвара Дмитриевна, поглядела на обоих мужчин и благоразумно решила оставить свои вопросы при себе, за исключением самого важного.

– Голубчик, вы завтракать не будете? Потом? Ну как хотите. Когда вернетесь, я вам что-нибудь сделаю покушать…

– Покушать, покушать, – передразнил Парамонов четверть часа спустя, когда он, Опалин, Сандрыгайло, Будрейко и еще двое сотрудников местного угрозыска тряслись по дороге в раздолбанном автомобиле, – умеешь же ты, Ваня, хорошо устраиваться… Все вокруг тебя пляшут! – прибавил он со злостью. – Мне-то что теперь делать? Ведь Гриневская… и ее муж… А, черт возьми!

По правде говоря, вместо «черт возьми» Парамонов употребил куда более крепкие выражения в количестве, значительно превышающем пределы разумного.

Затем он обрушил град проклятий на стадо, которое перегоняли через дорогу, а когда та освободилась, стал от души костерить шофера за то, что тот будто бы слишком медленно ехал.

Опалин понимал, что начальник угрозыска находится на взводе, и молчал, глядя в сторону.

Вчера он порядком утомился, потому что Кеша ухитрился поставить машину в такое место, которое во время грозы превратилось в натуральное болото и частично всосало в себя автомобиль.

Для того, чтобы извлечь его оттуда, Вере Ильиничне пришлось бежать за несколько верст к телефону, вызывать зятя Ивана Ильича, зять вызвал кого-то еще, кто не смог приехать, но прислал вместо себя знакомого, который сначала не справился, но потом позвал на помощь еще одного знакомого.

В общем, автомобиль из жижи достали с трудом и после нешуточных усилий, и извлечение его напоминало всем известную сказку о репке.

Мотор еле удалось завести, и почти всю дорогу до Ялты Кеша мрачно молчал.