Ласточкино гнездо - Валерия Вербинина (2019)

«А, – сообразил Опалин, – значит, это их эксперт…»

– Как ты не видишь, – горячился Хвостов, – они в меня стреляли!

– Ну стреляли, а дальше что? – спросил Парамонов.

– Я побежал. Меня ранили…

– Где именно ранили-то? Где ты находился?

– Ты думаешь, я помню? – взвился Хвостов.

– Ты мне не тыкай, – оборвал его начальник угрозыска, свирепо поправляя ремень с кобурой. – Ну? Так где тебя ранили? Хотя бы приблизительно?

Хвостов сделал несколько шагов по направлению к приоткрытой двери в конце коридора.

– Кажись, тута…

– Митька!

– Я не вижу брызг крови, – доложил Митька, осмотрев стену.

Николай Михайлович несколько раз дернул челюстью и обернулся к Хвостову.

– Так, тебя ранили… дальше что?

– Я вбежал к себе и заперся.

– Пошли.

Массивная дверь. Мраморный камин. Вместо кровати – спартанская койка. На столе – роскошная ваза, и, проходя мимо, Опалин заметил, что она до половины забита окурками, источающими адский аромат.

Впрочем, хозяина этой комнаты, по-видимому, все устраивало. Он уселся на койку, придерживая раненую руку.

– Снаружи на двери следы, как будто ее пытались выбить, – доложил Митька, осмотрев дверь. – Но она так сработана… Сейчас так не делают. Ее можно вынести только тараном, и то я не уверен…

Он провел пальцем по дереву и уважительно усмехнулся.

– Будрейко, осмотри здесь все, – распорядился Парамонов. – Ищи оружие.

– «Маузер» на столе, – подал голос Опалин. – Возле вазы.

Будрейко поспешно завладел оружием, словно хозяин комнаты мог обратить его против них.

В глазах Хвостова застыла усталость. Он явно испытывал упадок сил.

– А теперь давай по-хорошему и без сказочек, – попросил Парамонов. – Так что здесь было?

Хвостов испуганно поглядел на него.

– Я никого не убивал, – пробормотал он.

– Ты самострел себе устроил! – заорал Парамонов, перестав сдерживаться. – Пять-шесть человек стреляли в него в коридоре… и ему только предплечье оцарапало! Ты что, думаешь, доктор не понял, что ты сам в себя стрелял? Не на такого напал!

Опалин почему-то не сомневался, что Андрей Витольдович ничего не сказал о самостреле, но ссылка на врача окончательно добила Хвостова.

Совершенно неожиданно для всех он закрыл лицо руками и всхлипнул.

– Всю жизнь… всю жизнь! – донеслось до тех, кто находился в комнате. – За что? Судьба меня бьет и бьет… устал я, понимаешь? Хоть раз… приличная работа… юг! И тут! Выстрелы… А потом дверь пытались выбить! Что я должен был делать? – закричал он, жалко кривя рот. – Их уже убили без меня… Если бы я вышел из комнаты, это бы никого не спасло, поймите!

– Ты признаешься, что только что наврал нам? Признаешься, что прятался тут, а потом устроил самострел и придумал, что тебя ранили бандиты?

– Он меня уничтожит… – проскулил Хвостов.

– Кто? – спросил Парамонов.

– Кто, кто… Ее муж. Он же души в ней не чаял…

– Ты хоть кого-нибудь из нападавших разглядел? – вмешался Опалин. Хвостов всхлипнул и вытер лицо рукой.

– Я тут сидел… за дверью… Только в окно видел, когда они убегали…

– Описать их сможешь?

– Да темно было…

– Может быть, ты слышал, как они между собой разговаривали?

Парамонов нахмурился.

Ему не нравилось, что какой-то щенок взял допрос на себя, но он решил подождать и посмотреть, чего Опалину удастся добиться.

– Я выстрелы слышал, – пробормотал Хвостов, проведя рукой по лбу. – Потом она закричала…

– Кто?

– Нина Фердинандовна. Это было ужасно… Я едва узнал ее голос. Она… она кричала что-то вроде «Ты не посмеешь», потом «Не надо, я тебе все отдам». Потом я услышал два выстрела, и дальше было тихо, но недолго. Я уловил шаги в коридоре и незнакомые голоса… Я подумал, что всех убили и теперь станут искать меня… Они пытались выбить дверь, а я залез под стол и молился…