Полоса черная, полоса белая - Екатерина Островская (2019)

Ерохин закрылся рукой от яркого света.

— Вы кто такой и что здесь делаете ночью? — прозвучал голос.

Только сейчас Сергей увидел, что на человеке полицейская форма.

— Я — частный детектив, — произнес Ерохин, — по заявлению пострадавшего разыскиваю угнанный автомобиль.

— Не надо врать! — сказал полицейский. — Розыском занимаются специальные службы. Документы предъявите!

Пришлось доставать удостоверение, выданное Бережной, и копию лицензии агентства «ВЕРА».

Полицейский посветил на них фонариком и поморщился.

— Пооткрывали у себя всякие конторки, только работать мешаете. Под ногами путаетесь.

— Так эту машину специальные службы второй год найти не могут, вот нас и попросили подсуетиться. Я сам до этого ментом был, убойный отдел возглавлял.

— Ну да, я видел, на какой тачке ты приехал. Еще подумал, что это за регион такой, девяносто восьмой.

— Машина по доверенности, как раз для того ее дали, чтобы я эту проверил. А у меня самая обычная, да и то сейчас в ремонте стоит. А как бы мне этот «мерс» проверить?

Полицейский еще раз осветил документы, потом сравнил фотографию на них с оригиналом, еще раз ослепив Сергея.

— Бывший мент, говоришь? Ну, тогда ответь мне, о чем гласит статья четырнадцать четвертой главы федерального закона номер три.

— Закона о полиции, что ли? Так четырнадцатый пункт — это как раз задержание. А начинается эта статья такими словами: «Полиция защищает права каждого на свободу и личную неприкосновенность…» Продолжать дальше, или экзамен закончился?

Полицейский вернул документы и ответил:

— Достаточно. А по поводу «мерса» у меня спроси. Владелец этой иномарки — Рохель Олег Викторович. Машина эта уже четвертый год здесь стоит. Владелец не постоянно простаивает, он на ней ездит по делам, но оставляет именно здесь. Это я тебе как местный участковый со всей ответственностью заявляю.

— Жаль, — вздохнул Ерохин, — выходит, зря сгонял. А что это за человек… Как вы сказали, Рахлин?

— Рохель. Да как тебе сказать. Лет тридцать ему. Вроде тихий, но нигде не работает, а деньги у него водятся. Кое-кто уверяет, что у него отец крутой банкир. Живет один. Мать у него была. Но там странная история. Она свела счеты с жизнью.

— Не понял, — изобразил недоумение Сергей.

— Повесилась она, — уточнил участковый.

— Так, — протянул Сергей. — А чего тут странного? И не такое порой случается в жизни. А кто тело осматривал? Кто определял: криминальная смерть или бытовая? А может, по естественным причинам? Это я как специалист убойного отдела интересуюсь.

Разговаривая, они шли вдоль дома и вдоль автомобилей.

— Так я лично дверь вскрывал, — ответил участковый, — то есть не один, разумеется, со слесарем из управляющей компании и с понятыми. Входим, а она на кухне висит. Акт составил, в котором указал на некоторые признаки насильственной смерти.

— Следы борьбы, разбитая мебель?

— Да все вроде на местах. Ничего не разбито. Но у этой женщины были на лице и на теле следы свежих побоев, а на стене пятно крови, словно ее лицом об стену били. Но соседи никаких криков о помощи не слышали. Говорят, что самоубийца жила тихо, женщина, конечно, немного не в себе была, здоровалась с соседями не часто, как будто не замечала никого. Про ее сына никто ничего плохого не сказал, да и хорошего тоже. Они как будто боятся его.

— А о прошлом его что известно?

— Какой ты любопытный! Вот так запросто мои оперативные наработки узнать хочешь!

— Так можно и не запросто. Можно присесть где-нибудь. У меня бутылочка вискаря имеется, колбаска сырокопченая.

Полицейский задумался:

— Можно, конечно. А то я сегодня переработал — намаялся. Был на задержании и обыске. А у нас завтра что? То есть уже сегодня — четверг? Значит, у меня прием граждан вечером, а днем можно и отоспаться. Где твоя бутылочка?