Полоса черная, полоса белая - Екатерина Островская (2019)

Оба полковника обернулись на прозрачную стену.

Сергей отступил на шаг, показывая, что он не подслушивает чужие разговоры. Отступил, но рукой им помахал.

— Наглая сволочь! — не выдержал один из полковников.

— Как этапировать будем? Ждать, когда за ним транспорт пришлют?

— Да этого придурка участкового везти заставим: он эту кашу заварил — пусть и расхлебывает. А пока суть да дело, давай его сами заведем в кабинет и поговорим по душам. Возьмем на пушку, скажем, что экспертизой установлено его причастие к преступлению. Пусть признается или хотя бы расскажет о том, что ему известно…

Сергей лежал на полатях, когда дверь открылась и заглянул дежурный.

— Ерохин, на допрос!

Его отвели на второй этаж, очевидно, в кабинет начальника отдела. Там уже сидели оба начальника.

— Проходи и садись! — сказал один.

— Насиделся уже, — ответил Ерохин.

— Ну, как знаешь. Тебе и в самом деле долго еще сидеть придется. Твоя причастность к преступлению полностью доказана выводами экспертизы. В сумке найдены следы тротила. Теперь сообщи нам, откуда он там оказался, от кого получил взрывчатку и заказ на этого… как его…

— Хорошо, — согласился Сергей, — расскажу, как на духу. Я работаю на Следственный комитет. Частное агентство — это крыша. Недавно… Буквально вчера было получено агентурное сообщение о готовящемся преступлении. Меня послали это дело пресечь. Но не успел, как видели. Участковый отвлек, я как раз проверял автомобиль на предмет установки взрывного устройства. Не хватило нескольких секунд. Наклонился, чтобы посмотреть под днищем, а тут капитан Колыванов с фонариком… Пока говорили, отошли… Рохель вышел из дома, сел в автомобиль, повернул ключ в замке зажигания, и сразу раздался взрыв. Если не верите моим словам, свяжитесь с начальником управления Следственного комитета по Петербургу полковником юстиции Иваном Васильевичем Евдокимовым. Он мои слова подтвердит, надеюсь. А мне очень стыдно и горько, что я не справился с заданием.

— Складно заливаешь, — вздохнул один из полковников.

— Телефон на столе. Можете набрать номер и проверить. Сейчас или когда он придет в свой кабинет на набережной Фонтанки. Только не говорите, что при мне нашли бутылку виски — выговор мне точно светит. Не хотелось бы портить личную карточку. У меня пока одни благодарности.

Оба полицейских начальника молчали.

— Деньги, что при тебе были, тоже комитетские?

— Нет, конечно. Откуда у нас столько! Просто меня резко выдернули вечером: надо срочно сюда гнать, а я как раз в банке их получил: квартирные условия свои улучшить надумал. Думал, где-нибудь опять в банкомат засуну. Потом вспомнил, что есть лимит на выдачу наличных. Мне потом целых три недели снимать с карты придется. Думал, что ничего с ними не будет. Про деньги тоже Евдокимову не говорите. Прошу вас, если это возможно. Следов взрывчатки в моей сумке не было и не могло быть. Можете мои руки проверить на микрочастицы. А вообще, если бы не Колыванов, то никакого взрыва не было бы. Но вы его не наказывайте, потому что он делал все правильно. Увидел незнакомого человека, проверил документы. Потом взрыв, и он меня задержал. Я не сопротивлялся. Может, у Миши Колыванова все хорошо с физикой, но я мастер спорта по боксу. Призер универсиады в Тэгу. Это легко проверяется через Интернет. После юрфака пошел в полицию, был начальником убойного отдела. Все это проверяется.

Полковники молчали. Потом один покачал головой.

— Проверим, конечно. Но ты тоже все на участкового не вали: ты сам лоханулся. За что нам его наказывать?

— А где в Питере юрфак? — неожиданно спросил второй начальник.

— На двадцать второй линии. На Васильевском.

Полковник кивнул:

— Так и есть. У меня там дочь учится. Первый курс заканчивает. В общаге живет…

— На Кораблестроителей, — подсказал Ерохин. — Хорошее место: залив рядом. Когда я учился, там пляж был, а теперь морской пассажирский терминал.