Случайный папа - Наталья Ручей (2021)

Из моей машины доносится трель смартфона – кто-то надрывается, долго. И вместе с этими звуками возвращается и реальность. Моросящий дождь, прохлада вечера, то, что она не одета для долгих прогулок в такую погоду. И обувь. Смешная обувь, которую она обула, потому что торопилась ко мне.

– Иди, режь торт и возвращай кроссовки Егору, а то он никуда не уйдет.

Ловлю ее смех своими губами.

И отпускаю.

Пока – отпускаю.

Нырнув в машину, достаю банку с чаем. На смартфоне пропущенный вызов от Студента и сообщение:

«Торт уже настоялся. А я насмотрелся. Можно пожрать? А то скоро полночь, а для моей талии жрать за полночь – плохая примета!»

– Если захочешь, чтобы он ушел побыстрее, завари ему чай.

Она уходит.

Сомневаюсь, что она так и сделает. Пожалеет прохвоста. Да и подругу не заставит страдать.

Уже направляясь домой, понимаю, что царапает какая-то мысль. А потом доходит: Марина мне не звонила. Обычно, если я задерживаюсь, она меня набирает. Может, не зря хвалят женскую интуицию? Чувствует и не хочет все ускорять?

Но поговорить нам придется.

Черт знает, с чего начать и как правильно все объяснить. Но тянуть будет нечестным по отношению в первую очередь к ней.

Дом встречает меня темнотой, которая настораживает. Как и тишина, в которой мои шаги кажутся слишком громкими. Уснула? Скорее всего. Хотя обычно мы поздно ложимся и она всегда меня ждет.

Я нахожу ее в комнате. Свет фонарей хорошо очерчивает фигуру. Приблизившись к кровати, присаживаюсь рядом и натыкаюсь на взгляд.

– Марина, нам нужно поговорить.

Она молчит.

Смотрит сквозь, будто не видит меня.

И моя настороженность усиливается, помогая выхватывать детали. Она любит расслабленно лежать на правом боку, всегда откидывает легкое покрывало. А сейчас лежит, поджав ноги и укутавшись в одеяло. Зимнее одеяло, хотя в доме тепло.

Заболела? Простыла?

Развернувшись, включаю напольную лампу. Пересаживаюсь на кровать, всматриваюсь в ее бледное лицо.

– Марина, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? Что-то болит?

Только когда я прикасаюсь к ее плечу, выглядывающему из-под одеяла, она глубоко выдыхает, чуть удивленно моргает и фокусирует на мне взгляд.

– Лука? Ты уже вернулся? Так рано? А я… прости, кажется, я ничего не успела приготовить…

Ее слова убеждают в том, что что-то случилось. И торопливая речь, и то, что мой приезд почти в полночь для нее слишком рано, и эта болтовня про еду, как будто она устраивалась домохозяйкой и боится, что ей влетит от хозяина.

– Марина, что стряслось?

Качает головой, еще сильнее натягивает на себя одеяло, практически до самого носа.

– Тебе не жарко?

Снова качает головой.

Я трогаю ее лоб: он холодный. Как и судорожный выдох, который срывается с ее губ.

– Я думаю, плед все-таки лучше.

Потянув на себя одеяло, неожиданно встречаю сопротивление. Понимая, что проиграет, слишком неудобно удерживать, она вытягивает руку из кокона.

И мой взгляд спотыкается о синяки у нее на запястье.

Твою же…

Весь словарный запас улетучивается. А мат полностью отражает то, что я думаю и чувствую в этот момент.

Марина перестает хвататься за одеяло, я опускаю его ниже и начинаю звереть, заметив синие следы на ее хрупкой шее.

Тварь… мать его… какая-то тварь…

– Он ничего не успел… – ее слова ложатся на мой длинный выдох сквозь сжатые челюсти. – Он ничего не успел… я сбежала…

– Кто он?

Я стараюсь говорить мягко и вкрадчиво, чтобы ее не спугнуть.

Не помогает.

– Я сама виновата… если бы я не пошла… просто я думала, что правда будет фотосессия… я бы могла догадаться… какая фотосессия у него на квартире… Я сама виновата, Лука, и он ничего не успел… можно сказать, что ничего не случилось…

Мягкая тактика не работает.

Приходится встряхнуть ее, чтобы она перестала нести эту чушь.