Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

Офелия терпела все эти высказывания, и это отражалось на ее лице. Все это проигрывалось на ее прекрасном лице. Публика была заворожена. Офелия таяла под давлением брата и отца. Ее любовь к Гамлету рассыпалась под весом их ожиданий. Уиллоу той ночью рассказывала историю своей жизни, как будто Шекспир написал эту пьесу для нее. Мое сердце разбивалось.

Я принес боль с собой на сцену с призраком, когда дух отца Гамлета рассказывает ему свою историю. О предательстве и убийстве. О яде, влитом в его ухо рукой брата.

Я пошел искать Уиллоу, как только ушел со сцены. Я нашел ее за кулисами, она сидела на перевернутом ведре в темноте, сложив руки на коленях. Она ахнула, когда я взял ее за руку, и сразу же отстранилась.

– Нет, Айзек, я не могу с тобой говорить.

– Тс-с. – Я отвел ее в темный угол, слабо освещенный знаком запасного выхода.

– Я не могу с тобой говорить, – повторила она срывающимся голосом.

– Уиллоу…

– Не могу. – Ее взгляд метался по темноте. Никогда я не видел ее такой хрупкой и нервной. Легчайший ветерок может сдуть ее.

– Ты можешь. Расскажи мне, что произошло.

Она покачала головой, широко раскрыв глаза.

– Не могу. Я пообещала, что не стану.

– Пообещала кому? Своему отцу? – я мягко взял ее за плечи. – Он заставляет тебя это делать. Почему? За что?

Она открыла и закрыла рот. Казалось, она чуть ли не паниковала, вырываясь из моей хватки.

– Мне нужно идти. Пропущу свой выход.

– Черт с пьесой, – сказал я. – Поговори со мной.

– Не говори так, – возразила она. – Здесь твои агенты по кастингу. Это твоя возможность…

– Это из-за долга моего отца? – спросил я. – Если так, то забудь. Я разберусь с этим.

– Нет, ты не понимаешь, – сказала она, с несчастным видом качая головой. – Все намного серьезнее денег.

– Расскажи мне тогда.

– Он уничтожит тебя.

– Да пошел он, – сказал я. – Я не боюсь его…

– А стоило бы.

– Почему?

– Потому что ты не понимаешь, с кем имеешь дело. – Теперь она казалась спокойной, словно со всем смирилась, а это было хуже лихорадочного страха. – Я сама была свидетелем того, на что способны люди с привилегиями, если захотят.

Я пробежал руками по волосам.

– Ты не веришь, что я смогу все исправить? Да?

– Ты ничего не можешь сделать, – сказала она, переходя на шепот. – И он увозит нас.

– Увозит?

– Его перевели в Канаду. Мы покинем Хармони через четыре недели.

Эти слова ударили меня прямо в грудь. Она не может поехать в Канаду. Она только начала выбираться из этого холода. Хармони был нужен ей, чтобы вылечиться.

– Он не может так поступить, – сказал я. Ярость обжигала горло.

– Может. Мне не восемнадцать, и даже если бы было…

– Тебе исполнится восемнадцать через пару месяцев.

Она покачала головой.

– Для него это не имеет значения.

– Так что ты хочешь сказать? Что все… кончено? Между нами? Навсегда?

Ее глаза светились в темноте, огромные и нежные.

– Надеюсь, что нет. Но…

– Но что? Мы будем ждать? Месяцами? Неделями? Сколько? Черт побери, Уиллоу… – Я схватил ее за руку, и она дернулась. – Останься. Останься со мной. Или Марти. Он примет тебя.

– Нет, Айзек. Тебе тоже нужно уехать. Сегодня вечером твой шанс на успех. – Она попыталась выдернуть руку из моей. – Ты делаешь мне больно, – прошептала она.

Я сразу же отпустил ее. Боль пронзила кожу. Она сдавалась. Выбирала его, а не меня.

Я терял ее.

– Мне нужно уезжать? – спросил я. – Ради чего? Что-то доказать себе? Что мне нужно сделать, Уиллоу? Сколько денег мне нужно заработать, чтобы смыть вонь свалки? Сколько будет достаточно для твоего отца? Для тебя?

– Ты знаешь, что это неправда, – сказала она. – Тебя всегда было более чем достаточно для меня.

– Тогда почему ты не сражаешься? – спросил я сквозь зубы. – Ты сдаешься. Позволяешь ему выиграть.