Среди тысячи слов - Эмма Скотт (2020)

– Он уже выиграл. Если я не…

– Если ты не что? – Я снова взял ее за руку, пытаясь выжать из нее ответы, которые она не давала. – Ему-то что от этого?

– Айзек, не надо.

– Скажи мне, Уиллоу. Скажи мне сейчас. На что ты меня обменяла?

– Мне нужно идти.

Я притянул ее ближе, вдыхая ее, чувствуя ее тело в последний раз.

– Я бы все ради тебя сделал.

– Знаю, – сказала она. Ее слезы оставили мокрые следы на моей шее. – Мне жаль. – Она отошла на шаг. Потом еще один. – Прощай, Айзек.

Потом она побежала к сцене. Взрываясь, как комета, под светом и падая в объятия отца.

– О мой господин, мой господин, я так испугалась!

Пока ее плач лился на сцену, моя старая броня молчания закрылась вокруг меня.

«Больше никогда».

Больше я никогда так себя не выдам.

Я рассказал Уиллоу о том, о чем не говорил никому. Я отдал лучшего себя. И зачем? Она не стала за нас сражаться. Теперь я остался здесь стоять, один, беспомощный. Я не мог ей помочь. Я не мог сражаться за нас в одиночку.

Часть меня возненавидела ее. Но настоящая часть меня любила ее. Понимала ее. Я знал, что происходит на самом деле: все дело в ранах, нанесенных ей Ксавьером. Они только начали заживать, а затем, сам того не зная, ее отец снова открыл их.

Это не ее вина.

Как и смерть моей матери не была ее виной. Но я все равно ощущал потерю. Зияющую пустоту жизни без Уиллоу.

Я потерял ее, поэтому мои собственные слова ничего не значили.

Глава тридцать пятая

Уиллоу

Мы добрались до третьего акта, сцены первой. Конец Офелии и Гамлета.

Один из команды по реквизиту сунул мне в руку бусы, а затем передал свернутый пергамент, перевязанный красной лентой. Любовное письмо Гамлета, написанное рукой самого Айзека.

«Не ставь под сомнение мою любовь…»

Я выглянула через щель занавеса на зрителей. Мои родители сидели где-то в темном театре и смотрели спектакль. Как и агент по кастингу, который мог дать Айзеку новую жизнь. Мне нужно помочь ему. Если из этого кошмара может получиться что-то хорошее, так пусть Айзека ждет успех, которого и заслуживает его талант.

«И, может, однажды…»

Я не могла увидеть это «однажды». Все казалось безнадежным. Я могла лишь представить холодную снежную тундру, раскинувшуюся насколько хватало глаз. Я в центре ледяного вихря. А когда мне исполнится восемнадцать, что тогда? У меня не было денег. Всю свою жизнь я зависела от родителей. Теперь они поймали меня в ловушку.

Единственное, что я могла сделать – подарить Айзеку этот спектакль. Постараться из всех сил.

«Просто расскажи историю».

На сцене Айзек погрузился в свой внутренний монолог «Быть или не быть», исполняя его с обнаженной искренностью, заставляя публику вжиматься в свои сиденья. Его внутренний конфликт горел ярким пламенем в каждом слове. Попытки продолжать, в то время как он так хотел сдаться. Испытание борьбой, когда хотелось просто спать.

В конце публика затаила дыхание, пока одна пара рук не запустила спонтанные овации, пронесшиеся по всему театру. Никогда не слышала, чтобы такое происходило.

Айзек стоял на месте, пока все не стихло. Я вышла на сцену.

– Прекрасная Офелия, – сказал он. Его голос затих, и он добавил: – В твоих молитвах будут помянуты все мои грехи?

Гамлет кружил вокруг меня, сцепив руки за спиной. На нем были черные штаны, ботинки и камзол с золотой подвеской, пришитой на груди. Темный и опасный. Изливающий душу. Волосы всклочены, спутаны и кажутся неопрятными по сравнению с его аккуратным костюмом. На губах застыла напряженная, лишенная радости улыбка. Глаза глядели на меня с волнующимся морем любви, желания, гнева и боли.

– Боже, мой господин, как ваша честь поживает? – мой голос уже дрожал.

– Я смиренно благодарю вас, хорошо, хорошо, хорошо.

Дрожащей рукой я протянула письмо и ожерелье.