Ведьмин вяз - Тана Френч (2020)

С грехом пополам, спотыкаясь и заикаясь, я добрался до конца – впрочем, не особо и притворялся, уж очень мне не хотелось признаваться в этом при Мелиссе. По мере рассказа я поглядывал на нее (она заметно помрачнела: расстроилась? разозлилась? разочаровалась во мне?) и на Леона, тот, сутуло привалившись к стене, смотрел на меня с нарастающим отвращением да время от времени – видимо, когда совсем уж мерзко становилось – демонстративно отхлебывал джин-тоник.

– Вот так все и было, – заключил я с глубоким вздохом.

Я специально выбрал историю относительно безобидную, чтобы Леон не упустил случая меня упрекнуть, – учитывая, как я отнесся к его рассказу. И угадал.

– Охренеть, – Леон поджал губы, – то есть ты хочешь сказать, что это и есть самый худший твой поступок? Вот это?

– Я чуть не сорвал выставку. – Я с деланым смущением почесал нос. – Впервые у этих ребят появился шанс чего-то добиться, а я чуть все не испортил. И посмеялся над ними, – я вспомнил слова Дека, – над их жизнью. Выставил их на посмешище. Тогда я толком не понимал, что делаю, но сейчас…

Сюзанна смотрела скептически.

– Я должен был обо всем рассказать, но не хотел тебя расстраивать, – сказал я Мелиссе. – Я уже было со всем разобрался, но тут… – Она мотнула головой, но я не понял, что это значило, то ли “ничего страшного”, то ли “не начинай”, то ли “мы с тобой потом об этом поговорим”.

– Подожди-подожди, – Леон поднял брови, – и вот из-за этого тебя мучает совесть? Из-за того, что наврал горстке людей про какие-то там картины? И ты еще смеешь меня упрекать, что я рассказал фигню?

– Расставания бывают у всех. А вот обмануть сотни человек…

– Которых ты совсем не знаешь. К тому же никто ведь не пострадал.

– Ну, в общем, да, – слова Леона меня задели, – я их не знаю. С близкими я бы так не поступил. Ты, конечно, не такой…

– Или же Леон, – перебила Сюзанна, – считает, что обидеть близкого гораздо хуже, чем чужого. В отличие от тебя.

Я осознал, что она трезвее всех нас, и мне это не понравилось.

– Нет. Нет-нет-нет, – я погрозил ей пальцем, – я не это имел в виду. Просто я в жизни не обижу тех, кого люблю. И кто любит меня.

Леон вскинул голову, словно не в силах терпеть подобное лицемерие.

– Блядь. Ты с луны свалился, что ли? Такое ощущение, будто живешь в каком-то своем мире.

– О чем ты? Может, я хоть раз что-то сделал кому-то из близких? Приведи пример!

– Пример? Да сколько угодно. Когда меня изводил этот козел Доминик Генли, я пришел к тебе и обо всем рассказал. Помнишь?

Он выпрямился и уставился на меня исподлобья, точно ощетинившийся кот. Челка упала ему на глаза.

– Что именно?

Леон зло рассмеялся:

– Я так и знал. Тебе и тогда было плевать, а сейчас и подавно.

– Господи, – я поднял руки, – Сью, дай ему еще травы.

– Леон, – сказала Сюзанна.

– Я всю жизнь Леон. И мне плевать, что ему сейчас плохо, все равно он полный…

– Эй, полегче, – перебил я. – Давай с начала. Доминик тебя изводил?

– Меня все изводили. Ты был рядом, ты не раз это видел, иногда даже снисходил, чтобы подойти и сказать: слышь, чуваки, отвяжитесь от моего брата, и меня на время оставляли в покое. Но Доминика я боялся по-настоящему. Остальные-то так, обычные первобытные идиоты, а он был настоящий садист. Конченый. При тебе он особо не выступал, а вот когда тебя не было… В конце концов я тебе обо всем рассказал. И ты, – Леон насмешливо скривился, – типа, да брось, расслабься, он просто прикалывается, я с ним поговорю.

– И что не так? – удивился я. – Я же тебе помог. Я поговорил с ним. А ты чего хотел?