Игра Подсказчика - Донато Карризи (2020)

Осознал всю меру своей наивности. Как он мог подумать, что все окажется так просто? Бериш покачал головой и уже собирался закрыть ежегодник, но замер. Удерживая альбом на весу, высмотрел у самого корешка, на загнутом краю фотографии, между светом и тенью, знакомое лицо.

Бериш понял, что до сих пор только и делал, что ошибался. Но самую серьезную ошибку допустила Мила.

Только бы подруга вовремя вызвала врачей и полицейских, а сама ушла, как они договаривались. Иначе она – в серьезной опасности.

На фотографии с загнутым краем, центром которой являлась Леа Мьюлак, на расстоянии в несколько шагов от нее прыщавый юнец с бокалом в руке не сводил со студентки глаз.

Одноклассник, одержимый ею настолько, что это превратило его в серийного убийцу, был Тимми Джексон, он же Свистун.

Следуй за ним.

Что хотел сказать ей мальчик в красной футболке? Что бы там ни было, уже слишком поздно.

Свистун здесь, с ней, Мила слышала, как он ходит по комнате. Но сама застряла в «Запределе».

Черная мать все рыдала. Ножки младенца, неподвижные, посинели. Элвис умолк. Но наибольшую тревогу вызывали тени, снаружи подступавшие к бару.

– Ты не можешь уйти… – напомнил Тимми Джексон зловещим шепотом из реального мира.

Следовало поздравить его с прекрасно сработавшей мизансценой: притвориться узником монстра с УНИКа – великолепный способ отвлечь от себя подозрения. А Мила еще корила себя за то, что без всякой жалости оставила его прикованным в подвале. На самом деле Свистун мог освободиться в любой момент. Но дождался, пока она зайдет в «Дубль».

Что он задумал? Мила боялась, что знает ответ, ведь ей довелось в «Запределе» ощутить у себя на горле его крепкую хватку.

Доверяться ему было глупо, но красная горнолыжная маска ввела ее в заблуждение. Тимми – это и есть Паскаль? Невозможно: другой голос, другое телосложение.

Но сейчас воссоздание логики событий ее интересовало меньше всего. Она думала о Берише, о том, что друг не сможет ее спасти, а виной всему – ее ложь: полицейский уверен, что она далеко от этого дома, ушла, вызвав помощь для бедного узника.

Мила продолжала пребывать на границе двух миров. Тем временем отец ее дочери прервал резьбу по кости, направился к двери бара и открыл гостям, которые спешили на этот семейный праздник.

– Тимми, я знаю, что ты меня слышишь, – заговорила она. – Могу даже вообразить, как тебя все это забавляет, даже готова признать, что ты молодец… Но я нужна моей дочери… Я никогда не была хорошей матерью. Ни разу не сказала, что люблю ее, да, по сути, и не любила… Я никогда не хотела, чтобы она зародилась во мне, тем более обосновалась в моей жизни. Но я должна попросить тебя…

Она знала, что от серийного убийцы спастись нельзя. Но у нее была другая цель.

– Я знаю, что умру, и этому рада. Но ты позаботишься о моей дочери?

Миле было тошно все это произносить, но она играла роль: для таких, как Тимми Джексон, нет ничего хуже, чем жертва, покорно принимающая свою участь, и Мила хотела лишить ублюдка упоения, сделать так, чтобы он не достиг оргазма, убивая ее.

– Молчи! – действительно заорал Свистун. – Ты должна молчать!

– Ты нужен Алисе, Тимми, – вещала Мила с нарочитым пафосом, чтобы его позлить. – Ты не можешь мне в этом отказать.

Вместо ответа серийный убийца стиснул ей горло пальцами. Именно к этой цели Мила стремилась, ведь тем временем тени проникли в бар и окружили ее. Пусть лучше Свистун за несколько минут задушит ее, чем долго и мучительно изнывать в «Запределе» от галлюциногенных эффектов «Слезы ангела».

Поторопись, сукин сын.

Она хотела одного: поскорее оказаться в реальном мире, ибо вопреки рассудку боялась, что если умрет в «Дубле», то навсегда останется пленницей игры.

Монстр сжимал горло все сильнее, и Мила подумала об Алисе, о том, чего не успела сделать для нее. Мила не верила, что существует загробный мир, хотя неоднократно побывала в аду.