Новая девушка - Харриет Уокер (2021)

К тому времени, когда Марго вернулась домой, мы с Хелен изменились — возможно, эти изменения были ничтожными и незаметными для окружающих, но они стали необратимыми. И обычные шуточки Марго, которые в былое время вызывали смех, теперь произносились ею как в вату. Мы вздыхали, прежде чем ответить на ее вопросы. Когда она начинала говорить, ее старая подруга и подруга новая обменивались взглядами; и чем больше она старалась казаться таинственной и интригующей, тем больше раздражала, и мы теряли к ней всякий интерес.

Когда Марго вернулась с этих своих каникул, я все рассказала ей о нашем загуле — это было в тот редкий теперь момент, когда мы остались наедине. Хелен в это время лежала с широко открытым ртом в зубоврачебном кресле в кабинете отца Марго. А его дочь лежала, положив голову мне на колени, и я выщипывала ее и без того идеальные брови, превращая их в пару модных в том сезоне «головастиков» — в этом положении я хорошо видела, как ее холодноватые голубые глаза потемнели от беспокойства.

— Как ты могла решиться на такое? А маме ты что сказала? А что, если б кто-то засек, что ты пьешь?

Я следила за тем, как ее осторожный разум воздвигает всевозможные препятствия на пути к веселью — те самые препятствия, которые я с удовольствием разрушила вместе с Хелен. И тогда я поняла, что выросла из наших с Марго отношений.

Но пока все выглядело так, будто между нами ничего не произошло — пока оно действительно не произошло.

На одной из переменок Марго заметила, что я слушаю подписанную от руки пленку, которую Хелен для нее не скопировала. Это были песни, которые мы слушали в ту нашу ночь. В тот день мы не стали дожидаться Марго у ворот, а когда она в одиночестве появилась в «Пепперкорне», передо мной стоял мятный чай.

Теперь, как мать умершего ребенка, я понимаю, что жестокость жизни хуже всего тогда, когда она беспричинна. Когда ее невозможно объяснить, пытаясь найти логическую связь между причиной и следствием. Когда умер Джек, я часто задавалась вопросом, не наказание ли это за все то дурное, что я совершила. Чарльз совершенно справедливо велел мне забыть об этих предрассудках.

Помню, как однажды Марго спросила, чем она меня обидела и почему мы с Хелен избегаем ее общества, почему мы стараемся закрыться от нее; в ответ я только пожала плечами. Никакой причины не было, мы просто так себя вели, и это показывает, насколько жестокими мы были — ведь все именно так и происходит между девочками-подростками.

На следующий день после того, как мы не подождали ее, Марго подошла к нам с Хелен, и я попыталась не-уклюже извиниться.

— Понимаешь, на французском нас поставили в пару, и теперь Хелен готовит меня к устному тесту, — пробормотала я, глядя в землю. — Ты же знаешь, как здорово она владеет французским…

— Ах да! Ну конечно… — Марго нерешительно улыбнулась. — Но я могла бы вас подождать, у меня есть чем заняться. Вы занимайтесь своим делом, а я…

По выражению наших лиц она поняла, что мы скорее ждем, когда она закончит, чем слушаем то, что она нам говорит. Я ощущала ее взгляд на своей спине, пока мы поднимались по холму, а потом она повернулась и побежала к автобусу. Ее щеки горели от обиды, горло сжималось от горьких слез, но она смогла сдержаться, пока не добралась домой.

Когда мы пришли в дом Хелен — она жила в фахверковом[29] доме, расположенном на тенистой улице, где подъездные дорожки гораздо длиннее тех, что были в нашем районе, — Хелен показала мне письмо, которое она напечатала на компьютере, прятавшемся в укромном уголке на лестничной площадке. Письмо предназначалось Марго: это было краткая, составленная в деловом стиле характеристика — список неких ошибок, — нацеленная на то, как сказала мне Хелен, чтобы Марго немного повзрослела, после чего смогла бы вновь тусоваться с нами.