Семь дней до Мегиддо - Сергей Лукьяненко (2021)

И я оказывался зажат между бойцом с его подозрительными «конусами» на руках и чудовищем, рубящим на расстоянии…

«Стреляй в уничтожителя! — закричал я мысленно. — Милана, убей уничтожителя!»

Нет, она меня не слышала. Но услышало Гнездо — я поймал что-то вроде ответа. Успокоительное касание, странный звук в голове, будто тысячи голосов едва слышно шепчут мне, что всё поняли.

Милана повернулась в воздухе, уже падая на спину, и принялась стрелять в уничтожителя. Я не видел, попадает она или нет, но она хотя бы стреляла. А ещё начала открываться дверь — вряд ли Елена и деда Боря успели схватить оружие, теперь я понимал, что Дарина лишь отослала их от двери и от схватки. Значит, там сейчас стоит жница с помповым ружьём наизготовку…

Боец был совсем рядом, нас разделяло меньше двух метров, он то ли скалился, то ли ухмылялся — если бы не та скорость, с которой мы двигались и думали, я бы даже не успел его рассмотреть. Пистолет вхолостую щёлкнул курком, и я понял, что ухитрился впустую расстрелять все патроны.

«Ты умрёшь».

Его лицо становилось всё ближе, и я понял, что он не скалится, не ухмыляется, он плачет.

«Ты уже умер, мутаген в большой концентрации убивает. Взрослые умирают все, сформировавшийся организм не выносит Изменения, но ты умрёшь быстро».

В этих словах-картинках не было ни ненависти, ни торжества. Боец информировал меня, как достойного противника, который пытался с ним справиться.

«Я тоже умру, не успеет пройти эта ночь. У меня был шанс, но тройная доза мутагена — слишком много. А ты умрёшь меньше, чем через минуту».

Я бы хотел ему ответить. Может быть, что-то спросить и понять. Но я не умел разговаривать мысленными образами, меня слышало только Гнездо.

«Ты умрёшь напрасно, я закончу начатое и зачищу Гнездо. Стратег не будет отправлена. Я убью здесь всех и умру, таков долг».

Неожиданно я понял, что он даже не станет меня убивать.

Что-то происходило с моими мозгами, я словно предвидел каждое следующее движение бойца, всё, что случится через секунду-другую.

Он поймает меня в воздухе, удерживая одной рукой, другой переломает мне руки и ноги, потом бросит на пол — и побежит в открывающиеся двери, навстречу жнице. По пути взмахом рогового «конуса» на средней конечности он убьёт Милану (я даже понял, как всё будет: тонкий испепеляющий луч вырвется из конуса — это одноразовое оружие, конус сгорит, но боец не оставит Милану в тылу). Потом он убьёт Дарину — он быстрее, только чудовищная доза мутагена, сжигающая мою плоть, позволяет мне держаться с ним наравне. Потом будет короткая бойня в «защищённой зоне», потом он вскроет маленькую комнату и разорвёт на части девочку-стратега и мальчишек. А потом ляжет и будет умирать.

Таков долг.

Вот только у меня тоже есть долг, и он другой.

Моё бунтующее, умирающее тело, вышвырнутое из «защищённой зоны» импровизированной катапультой, долетело до бойца. Широченная ладонь схватила меня за бок, я почувствовал, как ломаются рёбра и лопается что-то внутри, под сердцем.

Но я сгорал в Изменении, и мне было плевать на такие мелочи.

Правой рукой я поймал его ладонь, тянущуюся ко мне. Дёрнул, как мне показалось, почти нежно.

И совершил ровно то, что собирался сделать со мной боец. Оторвал ему руку в локте.

«Сколько мутагена ты принял?»

Казалось, что его и впрямь занимает этот вопрос, а не оторванная рука и брызнувшая кровь.

Как жаль, что я не могу ему ответить, что очень, очень много!

В роговом конусе стало открываться крошечное отверстие. Теперь боец решил меня сжечь, как я и предвидел. Удивительное чувство — знать наперёд все его действия.

Я перехватил короткую ручонку и вывернул на бойца ровно в то мгновение, когда он уже не мог остановить выстрел.

В глазах, совсем человеческих, ничего не изменилось. Его тело не успевало за мыслью. Зато я разглядел, что парень был совсем молодой, лет восемнадцати-двадцати. Не повезло…