Семь дней до Мегиддо - Сергей Лукьяненко (2021)

— Дарина… — неловко сказал я, глядя на её коленки. Про то, как себя чувствует Милана, я спросил первым делом, как только понял, что живой. И это меня грызло.

— Максим, я не сержусь. Я всё понимаю. Она человек, я нет. У меня даже ребёнка от тебя не может быть.

— И не надо, — сказал я. — Наську удочерим, я к ней уже привык.

— Ох уж нет, — жница рассмеялась. — Ты не представляешь, какая она заноза… Максим, я правда не сержусь. Хватит об этом говорить. Я даже не буду против, если у вас с Миланой… ну, продолжатся отношения.

Она встала, я поймал её за лодыжку.

— Подожди…

— Тебе надо отдыхать, — Дарина погрозила мне пальцем. — Набирайся сил, герой.

Комбинезон она натянула за несколько секунд, потом пригладила короткий ёжик волос и вышла. Я остался лежать.

Ну, наверное, мне надо порадоваться. Да?

Знаю толпу ребят, которые воскликнули бы завистливо: «Блин, вот повезло-то!»

Я сел, дотянулся до полупустого термоса с питательным субстратом, которым меня отпаивала Дарина. Морщась, выпил пару глотков. Голова слегка кружилась, и руки подрагивали. Но жница сказала, что это пройдёт. Это восстанавливаются повреждённые нейроны, с ними всегда сложнее всего. При несостоявшемся изменении сильнее всего страдает мозг.

О моём состоянии говорит то, что я даже не отреагировал на эту информацию.

Неспешно одеваясь (вместо полусгоревшей рубашки Дарина выдала мне новую), я с любопытством оглядывал комнатушку. Мебели тут практически не было, спала Дарина на полу, одеждой ей служил комбинезон. Интересно, хоть сменка есть? Вряд ли, он же самоочищается и восстанавливается.

Только в углу стояла тумба, обычная конторская тумба на роликах, какие ставят под офисные столы.

Искушение было слишком велико, я осторожно открыл верхний ящик.

Там были какие-то бумаги, записные книжки. Я их не стал смотреть, конечно.

Ещё там лежала кукла. Дурацкая маленькая пластиковая кукла со слишком большой головой, я смутно вспомнил, что это какая-то модная серия игрушек, их рекламу крутили незадолго до Перемены. Голова куклы была чуть-чуть смята и обуглена. Рядом лежала целая стопка крошечных одёжек, очень бережно сложенных и вроде даже разглаженных. Но сама кукла была одета в старательно, хоть и неумело сшитый чёрный комбинезон. В углу ящика лежал почти пустой флакончик детских духов «Маленькая волшебница». И какие-то фотографии на выцветшей бумаге, наверное, родителей Ростика и Дарины.

Я захлопнул ящик, будто обжёгся. А через несколько секунд или минут понял, что стою у стены, прижимаясь лицом к сырому ковру, и рыдаю навзрыд. Кого-то проклинаю, в чём-то клянусь и сжимаю кулаки в бессильной злости.

Это всё повреждения мозга, конечно. Мне совершенно не свойственны такие эмоциональные реакции.

Постепенно я успокоился. Подошёл к окну. Там сеял ровный, тихий дождь. Где-то вдали погромыхивал гром, то ли приближаясь, то ли удаляясь от Москвы.

— Я вас всех убью, — пообещал я пустоте за окном. — Не знаю как, но я обязательно вас убью, суки. И тех, и этих! И всех остальных!

Вдалеке раскатился гром, и я решил, что это хороший знак.

Кто среди супергероев из старых фильмов отвечал за гром? Тор, конечно. Путешествовал по радужному мосту и помогал защищать Землю.

Увы, Тор не пришёл, да и у нас супергероев, кроме как в кино, не нашлось.

А по радужным мостам, или что там вместо них, явились совсем другие пришельцы. Мы им нужны не для дружбы или союза. Им требуется всего-то миллион-другой человеческих особей в год. Причём они настолько добры, что никого не забирают силой — мы сами отдаём.

И тем, кто остаётся в Гнёздах — поддерживать их существование и обучать куколок, — ещё, можно сказать, повезло.

Я вдруг почувствовал, как тёплая волна ласково и печально коснулась моего сознания.

— Что сказать-то хочешь? — спросил я Гнездо. — Могло бы и помочь в бою…