Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— Вот и вы про смыслы, — сказал я озадаченно. — И почему же не нужны?

— Суета сует и всяческая суета, — вздохнул Андрей. — Люди верили в Бога, но оказалось, что Бог в нас не верит. Мечтали о чудесах науки, но все наши чудеса оказались детскими забавами. Патриотизм не нужен, детей рожаем по привычке, книжки новые не пишем, даже стихами баловаться перестали. Вот я и решил, раз уж мир катится под откос, провести остаток дней с удовольствием. Погоды нынче тёплые, мокро только… — он вздохнул. — Спиться-то получилось легко, это я всегда любил. А вот к грязи привыкать пришлось… Но — всё удалось! Вреда никому не несу, пользы не причиняю.

— Мне кажется, польза от вас есть, — сказал я. — Стихи вот всякие…

— Это теперь! — воскликнул Андрей. — Это новый мой этап! Хожу по Москве, читаю стихи мёртвым поэтам. Достойная судьба. А кто тому причиной?

— Кто?

— Ты, мой друг! Выслушал, поговорил, кристалликом поделился. Но главное — с таким удивлением на памятник Низами смотрел. Я и подумал, вот достойный юноша, но даже слышать не слыхивал о поэте! Столько памятников по Москве стоит… к кому-то приходят, к Серёже Есенину, к Володе Высоцкому… а другие позабыты. А я же все их стихи помню! Дай, думаю, почитаю стихи памятникам. Мне несложно, им приятно.

Андрей помолчал и добавил вполголоса:

— Людям нравится. Остановятся, послушают. Иногда поговорят. Некоторые тоже стихи читают. Нельзя забывать поэтов!

— Главное, что вас не обижают, — сказал я.

— Кто? — удивился бомж.

— Ну… полиция.

— Бумага у них есть, нельзя меня трогать! Сын у меня… большой начальник.

Я кивнул. Да, Лихачёв про это говорил.

— Может, тебе помочь чем? — спросил Андрей неожиданно. — Ты же друг мой лучший, юный, закадычный, нежданный! Вот как мы встретились с тобой, так жизнь моя смысл новый обрела!

— Мне сегодня все предлагают помочь, — улыбнулся я. — Да ничего не надо, спасибо. Сегодня моя очередь помогать.

— Точно? — не унимался Андрей.

— Безбэ, — уверил я его. — Да вы и так помогли сейчас. Только не заметили. Пойду, дела!

Оставив Андрея у памятника, я двинулся назад, к метро.

Некоторые вещи мы делаем не потому, что должны.

Некоторые вещи мы просто не можем не делать.

Часть третья

Глава 1

Комок у метро «Мичуринский проспект» запомнился мне как нелепым названием «Баклажан», которое упрямо употребляли местные, так и хитрым Продавцом, снабдившим меня патронами, обращавшими врагов в камень.

Создалось тогда у меня ощущение, что этот Продавец не просто жадный (все они жадные), но ещё и склонен к конкуренции больше других. Даже к недобросовестной.

Так что тут было самое место обналичить радужный кристалл.

У Комка в этот раз не толкались, как обычно, сёрчеры и обыватели. Немудрено — у входа стояла стража. Две обычные стражи и одна старшая — двухметрового роста, широченная, с глазами под прозрачными веками. Выглядели Изменённые достаточно устрашающе и неприятно, чтобы даже зеваки держались на изрядном расстоянии.

У старшей стражи, между прочим, на поясе крепилось нечто вроде большой кобуры из чёрного пластика. Она была закрыта, но явно не пуста.

Это кого они так сопровождают-то?

— Привет, — сказал я, подходя. — Входить нельзя?

Стражи молча смотрели на меня.

Потом старшая стража заговорила:

— Привет, Макс. Можешь зайти.

— Ты меня знаешь? — удивился я.

— Все Изменённые тебя знают. — Мне показалось, что чешуйчатые плечи чуть шевельнулись, будто стража удивилась. — Ты был призван, ты спас Гнездо, ты…

Она запнулась. Потом закончила:

— Ты друг. Ты можешь войти. Там монах, но она скоро выйдет.

Почему они так легко смешивают мужской и женский род? «Монах», но при этом «она».

— Я зайду, — сказал я. — Спасибо. Я всего два раза видел монахов.