Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— У меня муж, покойный, в девяностые челночил. Возил из Польши тряпки всякие, спирт «Роял»… Он музыкант был, но не великий. На частных уроках тогда не заработать было.

— Без идеологии, конечно, жить можно, — сказал Лихачёв скрипучим голосом. — Можно без всего. Видишь, Максим, можно даже без тела жить. Покупать кристаллики. Но некоторые сами на них подсаживаются…

Он отошёл в сторону, вернулся с топором. Осмотрел, пожал плечами.

— Топор как топор…

Легонько тюкнул по корпусу Продавца. Металл, который даже не оцарапала дисковая пила, промялся, из едва заметной дырочки начал сочиться синий гель.

— Зря мы эту версию с порога отвергли, — сказал Лихачёв. — Что за хренов криптонит в топоре, интересно?

— Тогда уж адамантиум, — вяло ответил я. Отвёл взгляд от мёртвого человека.

Да, Продавцы его не убивали.

Они предложили умирающему «пожить» в другой форме. Тот согласился. И стал фрагментом Продавца… где? На планете синей звезды? Значит, Продавцы как-то тихонько посещали Землю и при Прежних. Подторговывали… с кем? С обитателями Гнёзд? Нет, их ещё не было. Значит, с теми изменёнными людьми, которых отправляли к звёздам Прежние. Видимо, тогда Продавцы на Земле торговать не могли. А вот когда пришли Инсеки, то сразу к нам кинулись.

Наркота.

То есть мы все собираем наркоту для каких-то инопланетных тварей. Вряд ли для самих Продавцов, этот вёл себя так, словно его пристрастие постыдно.

— Что будешь делать, Максим? — спросил Лихачёв. — Мы, я полагаю, расследование закончили. Ты можешь сказать Продавцу, что его товарищ пришёл в себя и рассказал, что… лучше без деталей, верно?

— Сожрал кристаллик, испытал ужас и стыд, сделал супертопор и сам себя убил, — предложил я.

— Сойдёт ему такой ответ?

Я пожал плечами.

Наверное, сойдёт.

Не стоит, действительно, поднимать тот неловкий момент, что я знаю источник, где Продавцы берут головы и руки. Не стоит думать о том, что человеческий мозг в его голове жив, сознание сохранилось — и как во сне воспринимает всё происходящее.

И Продавец выдаст мне возвратный мутаген. Куда он денется.

Дарина станет обычной девушкой.

Нет, не обычной, конечно. Настоящей. Может быть, мы будем после этого вместе. А может быть, и нет. Это сейчас я для неё — всё на свете. Вернувшись в мир людей, она станет знаменитой, станет звездой. Напишет книгу «Моя жизнь в Гнезде». Будет выступать во всяких телешоу. Да её Голливуд на любую роль возьмёт! Бывшая Изменённая, чудом вернувшаяся к людям! От плейбоев до олигархов, все будут вокруг виться.

Неважно.

Дарина станет настоящей, а она хочет этого больше всего на свете.

— Сойдёт, — сказал я.

Лихачёв кивнул, глядя на меня. Какая-то неловкость была у него во взгляде. Словно разочарование.

Он обвёл взглядом захламлённый Комок. Невесело рассмеялся:

— А я уж собрался тут пару дней провести. Жене позвонил, чтобы бельё и чистые рубашки собрала.

Я подумал, что и про это ничего не знал. Что у Лихачёва, которого зовут Игорь, есть жена. Что у Елены был муж-музыкант, который «челночил» лет сорок назад.

— Только я сделаю одну вещь, — сказал Лихачёв.

— Мы сделаем, — кивнула Елена.

Я понял.

— Думаю, Продавец не будет против.

— Официально я это проводить не стану, — продолжил Лихачёв. — Но это человеческий прах, и он будет лежать в родной земле. Я думаю, вам лучше уйти, ребята.

Милана кивнула, я тоже спорить не стал.

Мы собрались быстро и с тем ощущением неловкости, которая появилась сразу после окончательной смерти Трофимова. Вроде бы он и умер, и задача, поставленная Продавцом, неожиданно разрешилась, а вот неловкость не исчезла.

— Можно вызвать такси, — сказала Милана, кивнув на телефонный аппарат. Иван действительно обеспечил нас связью.