Transhumanism Inc. - Виктор Пелевин (2021)

– Не обижай маму, – сказал тонкий голосок.

– Это твоя мама меня обижает! – заорал Иван. – И ты тоже, Иванка! Ты задушишь сейчас своими ножищами!

– Папа плохой! – заорала Иванка, двигая ляжками как ножницами. – Плохой!

– Я плохой, да, – повторил Иван. – А вы все хорошие.

– Успокойся, – сказала Няша. – На нас люди смотрят. Ты сюда протестовать пришел, так протестуй.

Иван поглядел на ее платье, наморщился, словно силясь что-то вспомнить, но не сумел – махнул рукой, повернулся к ближайшему улан-батору и заорал, обращаясь не к нему, а к его более понятной лошади:

– Псотрап! С тартаренами воевать надо, а не со своим народом!

Улан даже не посмотрел в его сторону. Зато лошадь дернула головой и навела на Ивана матовый глаз. Иван вспомнил курс боевой имплантологии и притих – такие лошади могли пробить грудную клетку прямым ударом копыта и шли в атаку, когда струсивший всадник пытался повернуть назад.

Няша между тем тоже начала протестовать:

– Гольденштерн англо-sucks! Гольденштерн sucks Афон!

Все это были древние как мир методы обмана кукухи, и они уже лет десять не канали – минусы в карму за такое шли, и даже более жирные, чем за ГШ-слово просто. Но Няше было мало.

– Гольденштерн антихрист!

Иван дернул ее за рукав.

– Прекрати немедленно, – зашипел он, – ты же знаешь, что я… Ты меня сейчас в такой минус уведешь, что я год буду вылезать!

– А ты ударь, – предложила Няша. – Ударь попробуй. Ударь прямо при детях…

– Ты напрашиваешься?

– Попробуй, – сказала Няша. – Попробуй и увидишь, что будет…

– Папа плохой, – заныла сверху дочка. – Папа злой. Папа маму не любит… А я папу не люблю.

– Ну и перелезай тогда к своей маме, – огрызнулся Иван, – на вот… Пусть она тебя на руках несет.

– И понесу, – ответила Няша. – Иди сюда, милая…

Слезая с папиных плеч, Иванка задела его огменты, и очки свалились с лица Ивана, повиснув на одном ухе.

– Ах! – сказал Иван. – А…

Вокруг был полутемный пустырь, освещенный только периферийными огнями. Огни меняли цвет – с синего на красный и назад. Рядом шла сердомолка с двумя шевелящимися куклами в руках – они карабкались по ее плечам к голове, а сила тяжести с той же скоростью стаскивала их вниз.

Издалека доносились стрельба и разрывы пиропакетов – похоже, в зоне «А» начинался серьезный замес. На краю поля кричала хриплая ночная птица.

Иван огляделся. Сзади, неестественно покачиваясь, приближалась другая парочка – те самые преторианец с барышней, что убегали в кусты. Преторианец нес в руках палку – наверно, какой-то видный в симуляции транспарант. У девушки на плечах сидел потертый пластмассовый ребенок с букетом гвоздик.

– Мочи кромешников! – кричала девушка. – Бей мозгососов! Отпустите нас в Эдем!

Преторианец нервно морщился, но не говорил ничего. У них все наоборот, подумал Иван. Прогрессивная подруга и слуга режима. Хотя на самом деле с преторианцами непонятно, у какого режима они слуги. И лучше в это не лезть, особенно Свидетелю Прекрасного…

Видимо, программа аттракциона засекла остановку Ивана и довернула второй парочке дугу – они изменили курс и ушли от сближения.

Иван надел очки и снова оказался в человеческом потоке рядом с Няшей. Первым делом он отыскал глазами преторианца с кисейной барышней. Теперь они шли в толпе справа. Оказывается, преторианец нес пику с насаженным на нее карликом-тартареном – в карикатурной черной чалме, с выпученными злобными глазами и двумя кривыми саблями в руках. Тартарен очень натурально хрипел. Люди вокруг смеялись.

– Слушай, – сказал Иван Няше, – я опять на несколько минут забыл. Представляешь? Только что шел и думал, что все это на самом деле. Даже улана забоялся.

– Ты счастливый, – ответила Няша. – Я так переться не могу.

– Тогда чего ты заводишься?

Няша засмеялась.

– Обидно. И ударить тебя хочется. Но я-то помню, что все понарошку. Почти всегда.