«Господи, как медленно идет время», – думала про себя Наталья, глядя на настенные часы. Время было всего лишь шесть утра. Немец, закинув на нее ногу, храпел, как паровоз. Накануне вечером Кенинг заехал за ней в бордель. Натрова объяснила ему, что Наталья просит еще выходной, в связи с болезнью ребенка. «Ладно, пусть завтра еще отдохнет, а с вечера можете ее отдать немецким офицерам. Русские женщины быстро садятся на шею», – сказал Кенинг начальнице борделя и сам рассмеялся своей шутке.

Кенинг проснулся около восьми утра. Наталья приготовила ему бутерброды, сварила кофе и, получив разрешение уйти, что есть силы, побежала к Тасе Зорькиной. К дому она подходила осторожно. Тася уже ждала ее во дворе и подала сигнал, что она одна. Наталья зашла во двор, и девушки пошли в дом ждать Семена Петровича и Пашу.

– Наталья, не переживай так. Все будет хорошо. Давай чай попьем, и как раз Семен Петрович с ребятами подойдут.

– Да, Таисия. Конечно, все будет хорошо.

Позавтракав, девушки заняли наблюдательные позиции возле окон. Увидев Петрова с мальчиком, Таисия вышла, забрала мальчика у калитки, а Семен Петрович пошел дальше, чтобы не привлекать внимание соседей.

Когда подъехали Сережка и Антон, Тася вышла во двор. Полицаи попросили у нее воды и передали, чтобы Тася привела женщину с мальчиком в сквер, так как была опасность со стороны прохожих и соседей. И было бы очень подозрительно, если бы среди бела дня полицаи прятали в своей подводе людей. Тася кинула им в подводу узел с одеждой и продукты, какие удалось собрать. Ребята поехали дальше, а Тася с беженцами чуть позже подошла в скверик.

Серега с Антоном достали несколько телогреек, которыми накрыли Наталью и мальчугана. В ногах поставили бидоны для молока. А сверху накидали коробок под продукты.

– Ну что, с богом, ребята! Дайте знать, как вернетесь! – сказала Тася молодым людям.

– Таська, ты ж комсомолка! А в бога веришь!

– Время такое, только в него и верить остается, – сказала Тася и побрела к дому.

– Таська, а че это к тебе полицаи приходили? – спросил девушку соседский мальчишка.

– Много будешь знать, скоро состаришься! – ответила Таисия, открывая калитку.

– А Таська с немцами живет и полицаев приваживает! – не унимался пацан.

– С чего это ты взял?

– А все говорят. А мамка моя сказала, что ты немецкая овчарка!

Тася повернулась к сорванцу с искаженным от гнева и злости лицом.

– А ну домой марш, быстро! Вот щас тебе задам, – испуганно кричала на мальчика мать. – Тась, не слушай его. Малой еще. Говорит что ни попадя!

Женщина, размахивая прутом, кинулась догонять мальчишку. Таисия вошла в дом, села за стол, обхватила руками лицо и расплакалась. В этот момент она действительно чувствовала себя предательницей. Кому какое дело, что немецкий офицер спас ее, что немецкий солдат принимал участие в побеге семьи ее близкой подруги. Налицо был факт ее совместного проживания с немцами. И Таисия начала осознавать, что, если город освободят русские, ей придется перед ними держать ответ. До сих пор ей это и в голову не приходило. «А если придут наши, то Райнера наверняка ждет расстрел или плен. Боже мой, что нас ждет дальше? – задавалась вопросом Таисия. – Бабушка, милая моя, как же плохо, что тебя нет рядом. Как же мне нужен твой совет. Проклятая война! Мне остается только ждать», – думала девушка, отгоняя от себя черные мысли.

************************************

Райнер с Эрихом уехали в этот день рано. Они заехали за Галей. Нортемберга очень волновала ее сегодняшняя встреча с начальником СС. Он проводил Галю до кабинета оберштурмбанфюрера и пошел к себе. Галя тоже немного нервничала, но, взяв себя в руки, постучала в дверь.

– Входите.

– С добрым утром, господин офицер!

– О, фройлен, проходите. Присаживайтесь. Я не займу у вас много времени. Итак, Галя Петрова, – медленно произнес Петерман. – Состоите ли вы в комсомольской организации?