В плену любви - Людмила Ладожская (2020)

Тася стала вырываться, но мужчину это возбуждало еще больше, и он пытался поцеловать ее. Тася всячески уклонялась от его противного дыхания. Кенинг вдруг резким движением посадил девушку на стол. Одной рукой скрутил ей сзади руки, второй начал расстегивать штаны. Тася уже кричала и звала на помощь. Но он держал ее железной хваткой и, если она уже была ближе к освобождению, старался ей сделать еще больнее, чтобы она сидела спокойнее. Немец вошел в раж, и его никак нельзя было остановить. Он шел к своей цели. Ему нравилось это прекрасное заплаканное лицо. Кенинг крепко взял ее руки перед собой, повалил на стол и пытался стащить нижнее белье. Тася кричала и сопротивлялась, что было сил, за что получила пощечину. Но в тот же момент она увидела Райнера и как Кенинг полетел на кровать. Райнер подбежал к девушке, опустил платье, снял со стола и обнял. Вдруг в дверь вбежала Галя и с полными ужаса глазами бросилась к подруге. Она обняла девушку и быстро увела в ее комнату. Тася рыдала. Она никак не могла успокоиться от боли и унижения.

– Да что вы себе позволяете, майор! – кричал в бешенстве полковник, застегивая штаны. – Из-за русской шлюхи вы подняли руку на старшего по званию!

– Господин оберст! Я не позволю поднимать руку на женщину в доме, в котором я живу. И мне все равно, русская она или немка!

– Майор, вы пожалеете об этом! Я доложу в отдел этнического сообщества и здравоохранения в гестапо о вашем совместном проживании с русской. Или приказы фюрера вас не касаются! Вам придется ответить за то, что вы позволяете себе такую роскошь, как разбрасывание своего арийского генофонда на советской территории. Своим кровосмешением вы подвергаете нацию вымиранию!

– Господин оберст, это ваше право. Я действительно сплю с этой русской и плюс ко всему держу ее в качестве прислуги.

– Майор, вы можете ее отправить в публичный дом и там пользоваться ее услугами, но не проживать совместно!

– Полковник, давайте выпьем и немного остудим свой пыл. Я вам приношу свои извинения, но вы должны меня понять! Я не ходок по борделям только исключительно в целях безопасности для своего здоровья. Я не хочу сгнить от сифилиса, который процветает в армии. Я солдат! Я хочу умереть от пули, но не от венерической болезни. К тому же я очень брезглив! Но как только я наиграюсь с русской девчонкой, я с радостью отдам ее в бордель. А пока я надеюсь на ваше понимание, – пытался сгладить ситуацию Райнер.

– Наливайте, Нортемберг! – немного смягчился Альтман, услышав слова извинения и оправдания майора. – Райнер, вы не можете проживать с русской и вступать в какие-то отношения! Я надеюсь, что это вы понимаете? Дело в том, что в любом случае я обязан доложить об этом в рейх, иначе это сделает служба гестапо.

– Может, вы мне что-то посоветуете, господин оберст? Девчонка очень хороша! Согласитесь со мной! Мне будет жаль, если она попадет в руки насильников.

– Я тебя понимаю, Райнер. Эта девка и правда очень хороша. Как она в постели? – спросил Кенинг, похлопывая Нортемберга по плечу и прищуривая глаза.

– Нормально. Я не люблю распространяться о своей личной жизни, господин оберст!

– Ладно, ладно, Райнер! Успокойся. Я не стану делать акцент на этом. Но тебе надо будет ее стерилизовать.

Райнер вопросительно на него посмотрел.

– Да, да, дорогой друг! Отведешь ее к доктору Зееману в госпиталь, и он быстро решит этот вопрос. Не затягивай, не хватало, чтобы она нарожала тебе русских щенков. Ты все-таки из благородной семьи, Райнер! Не стоит тратить на русских шлюх свое благородное семя! – смеялся уже пьяный Кенинг.

Галка успокаивала подругу, но всячески прислушивалась к тому, что говорят немцы. Слушая их разговор, она не могла понять, пытается защитить Райнер Тасю таким образом или же у подруги очень плохи дела. Галка смотрела на Тасю и понимала, что добиться чего-то от нее сейчас не сможет.