В плену любви - Людмила Ладожская (2020)

– Как скажешь. Оно и к лучшему. Мы ночь город патрулировали. Так может, и покимарим немного, – ответил Серега, и ребята направились к мельнице.

Остановились они на окраине леса, недалеко от мельницы. Помогли Наталье с Пашей вылезти из тулупов. Расстелили их на травке и расположились на них в ожидании Горячева и Садовникова. Мужчины не заставили себя долго ждать. Они сразу увидели ребят, но, увидев с ними женщину с ребенком, решили немного понаблюдать. Узнав в женщине Наталью Черепанову, они вышли к молодым людям.

– Алексей Иванович, Борис Моисеевич! – воскликнули ребята, увидев мужчин.

– Антон, Сергей, молодцы, что смогли прийти. Мы вас со вчерашнего дня ждем. Наталья, а ты как здесь?

– А меня, Алексей Иванович, после вашей записки допрашивали, отправили работать в бордель и грозились отобрать сына. Я бы не вынесла такого унижения, даже ради сына. Поэтому вы уж не обессудьте, Алексей Иванович, мы к вам с Пашкой. Там нам верная смерть. Не за себя испугалась, за него. А вот Галя Петрова и ребята нам помогли уйти из города, – ответила Наталья, опустив глаза.

– Ну что ж, Наташа, будем как-то выживать и воевать в лесу, – сказал Садовников и взял Пашку на руки. – Нам такие вот бойцы нужны! Как зовут тебя, солдат? – спросил он у мальчика.

– Пашкой! А Галкина мама меня звала Пашенькой, как будто я маленький!

– А ты и у Галки был?

– Да немного пожил, пока мамка работала, – доложил мальчик.

– Ну, теперь мамка с тобой завсегда будет, – сказал Садовников и виновато посмотрел на Наталью. – Кто бы мог подумать, что записочка вона как обернется.

– Ладно, ребята. Рассказывайте, как в городе? – спросил Борис Моисеевич.

– А что рассказывать? Немцы, похоже, надолго к нам. Обосновываются гады, конкретно. Ресторан заработал. Бордель вон организовали. Пока набрали наших девушек, но поговаривают, что скоро француженок привезут. Школы почти все под казармы немецкие прибрали. Вроде как одну школу только грозились открыть с первого по шестой класс для изучения божьего права и немецкого языка. В деревнях немцам почти все открыто радуются. Пообещали им немцы половину колхозного урожая отдать осенью. Вот так! Мы вон сейчас за продуктами приехали, так через часа три-четыре погрузят сами. Так что вы в деревню особо не суйтесь. За красноармейцев и политических награда обещана. И скажу вам, уродов нашлось немало, кто доносы пишет.

– Антон, Сережка! Так то же больше от незнания и от страха люди так делают. Надо доводить до их разума истинное положение дел, – сказал Борис Моисеевич.

– Ну, нам удалось печатную машинку добыть. Вот привезли. Кстати, мы вам тут немного еды собрали и теплых вещей.

– Это хорошо, конечно. Маша займется листовками. Как раз, может, отвлечется. Я же до сих пор ей про Зину не сказал. С утра до ночи мне все твердит, когда дочь заберу.

– Борис Моисеевич! Немцы еще запустили кирпичный завод и лагерь там же для военнопленных наших организовали. Так пленные лес валят для Германии. Немцы говорят, после войны надо много строить.

– Понятно, ребята. Значит, немцы хотят использовать весь потенциал, ресурсы и труд наших людей для процветания Германии и Гитлера на полную катушку. Поэтому особо и не зверствуют.

– После вашего побега на площади, на глазах людей, расстреляли около тридцати человек. По доносам отлавливают людей да в гестапо определяют.

– Ребята, отряд наш, как видите, слишком мал для каких-либо действий. Мы займемся листовками. Благо вон сколько бумаги принесли. А вы, в свою очередь, ведите пропаганду против немцев. Только аккуратно. Вы нужны нам на этой должности. Проверенных людей ведите в лес. Желательно мужчин. Сила нам нужна. Что мы вдвоем с женщинами да с детьми. Если, говорите, в деревне могут нас сдать, то надо как-то питание доставать. Есть что на уме, ребята? – спросил Садовников.