Голос внутри меня - Брайан Фриман (2019)

Все родители расселись по стульям и диванам. Фрост остался за пределами круга в числе тех, кому не хватило места, братьев, сестер и детей. На одном из стульев он заметил Камилль Валу. Выглядела она вполне благополучной, но выражение на лице было страдальческим. Их взгляды встретились, и у нее даже приоткрылся рот в немом изумлении. Фрост вспомнил их разговор и ее полную скорби реакцию, когда она изучала надпись на крышке настоящих часов. La rêveuse.

Камилль привстала со стула – казалось, ею движет непреодолимое желание пересечь комнату и влепить ему пощечину. Однако она все же села и отвела взгляд, кусая губу.

Начались истории.

Доминика Любин рассказывала первой. Ее муж – высокий мужчина на несколько лет старше нее – сидел с ней рядом. Она вспоминала, каким пустым был дом после того, как Наташа уехала в колледж, и какими долгими были те четыре года, что дочь училась в университете. А потом Наташа вернулась домой и поступила на работу в департамент благоустройства парков. Она работала в Стерн-Гроув, поэтому ей достаточно было перейти дорогу, чтобы оказаться на рабочем месте. У матери, отца и дочери появилась возможность каждый день устраивать совместные завтраки.

До появления Руди Каттера.

После этого дом опять стал пустым, как будто Наташа уехала учиться; только на этот раз Доминика знала, что дочь никогда не вернется домой.

Следующим заговорил отец Рей Харт.

Потом Гильда Флорес. Потом Камилль Валу. Потом муж Хейзел Диксон, державший на коленях маленького сына. Все плакали. У Фроста даже закружилась голова от постоянного звучания имен жертв. Он видел лица девушек, но до настоящего момента практически не знал их. Они, словно призраки, собрались в комнате и преследовали тех, кто остался на земле. Вокруг него звучали голоса, но он слышал только голос Руди Каттера в телефоне и чувствовал себя абсолютно бессильным, а в его душе поднималась ярость, которой он не испытывал никогда в жизни.

Поглощенный собственными мыслями, он не заметил, как к нему обратилась мать, сидевшая на другом конце комнаты:

– Фрост! Ты не мог бы рассказать нам что-нибудь о Кейти?

Все посмотрели на него. На лицах появилось выжидательное выражение. Тишина стала напряженной, как тиканье часов. Тик-так. Фрост лихорадочно искал, что бы такое рассказать, но ничего не находил. Его сердце бухало где-то в горле. Во рту пересохло. Он провел рукой по каштановым волосам и сказал:

– Мне нужно на воздух.

Не медля ни секунды, он вылетел из дома и захлопнул за собой дверь. Перешел проезжую часть и привалился к толстому стволу эвкалипта. Ему было трудно дышать. Под плотной сенью крон день казался вечером.

Неожиданно он услышал рядом голос:

– Вы из группы?

Фрост огляделся по сторонам и увидел на отделанной плитняком скамейке мужчину примерно одного с ним возраста. Мужчина, черноволосый, в красных очках, сидел, вытянув длинные ноги. В руке у него была дымящаяся сигара. Он был одет в ржавого цвета свитер и джинсы.

– Прошу прощения?

– Я видел, вы вышли из дома. И решил, что вы, должно быть, кто-то из родственников.

– Да. Меня зовут Фрост Истон.

Мужчина встал со скамьи и протянул руку. Инспектор пожал ее.

– Робби Любин. Таш – Наташа – была моей сестрой.

– А моей была Кейти.

Робби сунул руку в карман джинсов и достал сигару.

– Хочешь?

– Нет, спасибо.

– Таш всегда донимала меня за сигары. Говорила, что они воняют. Поэтому я курил их в ее присутствии, когда мог.

Фрост улыбнулся.

– Правильно делал.

Робби махнул рукой в сторону дома.

– Эти сборища с обнимашками не по мне. Я предпочитаю скорбеть по-своему.

– Я тоже. – Фрост попытался вспомнить, что ему известно о брате Наташи. – Кто-то говорил мне, что ты из Миннесоты. Это так? Или я тебя с кем-то путаю?