Холодное время - Фред Варгас (2017)

– Не упускайте его из виду, Ретанкур. Отрядите на это Жюстена, он не привлекает внимания, и Керноркяна на мотоцикле. Меняйте их на кого хотите, кроме Меркаде, Мордана и Ноэля.

Из чего Ретанкур сделала следующий вывод: один слишком сонный, другой – утомленный, третий – импульсивный.

– Фруасси пусть остается на своем посту, она мне нужна для поисков в интернете. Не знаете, ей что-то удалось?

– Пока нет. Она ищет более прямые пути, то есть нелегальные.

– Прекрасно. Я думаю, что уйду отсюда около половины девятого. Жюстен и Керноркян уже должны быть на месте. Похоже, нашему подопечному грозит реальная опасность. Но не факт, что прямо сейчас. Это может тянуться несколько недель, – предупредил Адамберг, зная, как бесконечная и невнятная слежка изматывает нервы. – Данглар и Вейренк вернутся в комиссариат и объяснят всем остальным, что происходит.

– Ты попал в яблочко, – сказал Вейренк, – Франсуа Шато играет Робеспьера. Но что толку? Зачем тебе снова мучить его?

Они задержались у машины. Адамберг хотел немного пройтись, это было настолько очевидно, что уточнять было не обязательно. Он отдал портфель с рисунками Вейренку, чтобы тот показал их коллегам, и, сунув руки в карманы, собрался уходить.

– Затем, что ему грозит опасность и мы это знаем, – сказал он.

– Ясное дело, – сказал Данглар. – Вопрос – зачем его мучить?

– Данглар, вы когда-нибудь, открыв вино, выпивали только полбутылки?

– При чем тут это?

– Вы прекрасно знаете при чем. Мы не допили до дна бутылку Франсуа Шато. Ситуацию можно описать двояко: Франсуа Шато есть Робеспьер, и ему грозит опасность. Или так: Франсуа Шато есть Робеспьер, и он опасен. Но вероятно, все еще сложнее.

Вейренк, снова спрятав волосы под сувенирной кепкой, нахмурил брови и закурил, машинально протянув свою пачку Адамбергу.

– Шато настолько вжился в образ своего персонажа, что слился с ним воедино? – спросил он. – И перешел к массовым казням? И стоит ему уничтожить одного врага, как он сразу находит себе другого?

– Это бесконечный конвейер, – сказал Данглар, – поскольку враг, которого преследовал Робеспьер, сидел в нем самом. Но в таком случае зачем Шато нам написал?

– Понятия не имею, – сказал Адамберг, переминаясь с ноги на ногу, верный знак, что он сейчас уйдет. – Нам надо допить бутылку. И выяснить, что там на дне.

– Осадок, – сказал Данглар.

– Нет. Это как бутылка с двумя пробками. С первой частью мы справились. Я надеюсь выдернуть и вторую пробку, если Фруасси вовремя закончит свою работу.

– О чем вы ее попросили?

– Разузнать побольше о личности Франсуа Шато.

– Думаете, он живет под вымышленным именем?

– Ну почему же. Пришлите мне, пожалуйста, фото Виктора.

– Виктор-то тут при чем? – спросил Данглар.

– Он был секретарем Мафоре и, видимо, сопровождал его в офис Общества, что-то слышал, о чем-то узнал. Скажите, Данглар, Робеспьер оставил потомство?

– Это полный тупик, комиссар. Говорят, что Робеспьер был пуст животом. Имеется в виду низ живота, как вы понимаете.

– Я догадался.

– Но дело тут не в бесплодии, а в эректильной дисфункции. Характерный симптом общей его патологии.

– Кромс запек к ужину баранью ногу, – перебил его Адамберг. – Нам вдвоем не справиться.

– Вино беру на себя, – поспешно сказал Данглар, поскольку от бурды, которую Кромс покупал в угловой лавке, у него выворачивало все внутренности, словно он растворителя хлебнул.

– И не то чтобы я нуждался в вашей компании, – улыбнулся Адамберг, – просто мне надо узнать, что вы знаете.

– Когда дело будет закрыто – если оно будет закрыто, – подарите мне один из этих рисунков? – спросил Данглар.

– И вы туда же? Зачем?

– Это прекрасный портрет Робеспьера, вот и все.

– Портрет Шато, – поправил его Адамберг. – Вы уже сами их путаете. Так чего же вы от него хотите.