Огненная - Кристина Кашор (2019)

Остаток дня они скакали очень быстро, а с наступлением ночи остановились на плоской каменной равнине. Вокруг все обросло палатками и кострами, – казалось, они простираются во все стороны бесконечно. Файер думала о том, что никогда еще не была так далеко от дома. Она точно знала, что Арчер скучает по ней, и это знание делало немного меньше ее собственную тоску. Он ужасно разозлился бы, если бы узнал о судьбе ее скрипки. Обычно его ярость ее тяготила, но сейчас она желала ее. Если бы Арчер был здесь, она черпала бы силу в его огне.

В скором времени взгляды расположившихся неподалеку воинов все же загнали ее в палатку. Она никак не могла перестать думать о словах того человека, который сломал ее скрипку. Почему ненависть у мужчин так часто ведет к мыслям об изнасиловании? В этом проклятие ее чудовищной силы. Если одних мужчин власть красоты превращала в марионеток, то других – в неконтролируемых безумцев.

Чудовища вытаскивают на свет все самое гадкое в людях, и особенно чудовища-самки, потому что желание порождает бесконечные извращенные способы выражения злобы. Ее облик дурманил тех, кто слаб. А разве может одурманенный человек держать под контролем любовь или ненависть?

Пять тысяч сознаний придавливали ее к земле.

Мила и Марго, конечно, вошли в палатку вслед за ней и сели рядом, не убирая ладоней с рукоятей клинков, – молчаливые, настороженные и откровенно скучающие. Файер было стыдно за то, что она оказалась такой тяжелой обузой. Если бы только можно было выбраться к Малышу незамеченной. Или вообще привести его сюда.

В палатку заглянула Муза:

– Прошу прощения, миледи. От разведчиков пришел воин, хочет одолжить вам свою скрипку. Командующий за него ручается, но говорит, чтобы мы спросили вашего мнения, прежде чем пускать его к вам. Он снаружи, миледи.

– Действительно, – удивилась Файер, почувствовав незнакомца среди стражников, – кажется, он неопасен.

«Неопасен и необъятен», – добавила про себя Файер, выйдя из палатки. Скрипка казалась в его руках игрушкой; должно быть, он размахивает мечом с такой легкостью, будто это нож для масла. Но лицо у этого колосса было спокойное, задумчивое и мягкое. Он опустил глаза и протянул ей инструмент.

Файер покачала головой.

– Это очень щедро, – сказала она, – но мне не хочется ее у вас забирать.

Голос у великана был такой глубокий, что, казалось, исходил из самой земли.

– Мы все знаем, что вы сделали несколько месяцев назад в крепости королевы Роэн. Спасли жизнь нашему командующему.

– Ну, – запнулась Файер, потому что он, по-видимому, ожидал от нее каких-то слов. – И тем не менее.

– Ребята все время об этом толкуют, – продолжил он, потом поклонился и ткнул скрипку ей в руки своими лапищами. – К тому же вы играете лучше.

Файер проводила великана растроганным взглядом. От этого голоса и всего его огромного, доброго сознания ей стало несравнимо легче.

– Теперь я понимаю, как наши разведчики разбивают банды разбойников, вдвое превосходящих их числом, – высказала она свою мысль вслух.

Муза рассмеялась:

– Нам повезло, что он на нашей стороне.

Файер ущипнула струны на скрипке. Настроена хорошо. Тон резкий, пронзительный, – видно, что инструмент непрофессиональный. И все же с его помощью можно создавать музыку.

А еще – сделать заявление.

Файер нырнула в палатку и, вернувшись с луком, прошла по равнине, полной воинов, к каменистому возвышению, с которого открывался удобный вид вокруг. Ее стражи старались поспевать за ней, окружая кольцом, – воины провожали ее взглядами. Дойдя до кучи валунов, она вскарабкалась наверх, села и устроила скрипку под подбородком.

И сыграла все, что хотелось ее душе, не заботясь о том, что все вокруг слышали ее игру.

Глава двенадцатая

Если бы только Файер могла и во сне быть такой же смелой.

Спать ей не давали глаза умирающего отца.