Такси заказывали? - Маргарита Ардо (2020)

Впрочем, Марианне нравится слушать, и я рассказываю. Я несусь, как локомотив, под завязку набитый энергией. Откуда её столько? Аж заносит на поворотах!

Я весь здесь. Я жив как никогда. И меня восхищает то, как её восхищают сверкающие капли за окном и то, что мир весной становится чище. Пожалуй, он действительно чище в её глазах. Я улыбаюсь так, словно в мире нет цинизма, от которого устаёшь и больше ничего не хочешь. Потому что в эту минуту его действительно нет. Даже во мне. Сейчас всё свежо.

Я шучу и фонтанирую анекдотами из жизни. Да, я много ездил. И многое видел. А она так красиво удивляется!

Я наблюдаю за ней и ловлю в этом особое удовольствие. Тихо колышутся её ноздри, затронутые чуть учащённым дыханием. В глазах то изумление, то смех, то лёгкая поволока. О чём она на самом деле думает? Загадка даже в повороте головы и движении пальчика. И я ловлю его своими. Мне мало её руки, хочется большего. Я взволнован, будто в первый раз влюблен, и уверен, как никогда.

— Значит, Англия вам не нравится?

Есть какой-то смак в том, чтобы продолжать игру на «вы».

— Я по натуре больше француз и немного американец.

— А я влюблена в Ростов. Местами он похож на Париж.

— Чем больше слушаю вас, тем больше убеждаюсь, что у вас какие-то особые настройки, — улыбаюсь я, перебирая её пальцы. Тонкие, прохладные.

Она смотрит на них, словно они не принадлежат ей.

— Смешные?

Её улыбку правда надо занести в Красную книгу, как лекарство от хандры.

— Удивительные. Что вы любите слушать? Какую музыку?

Та, что звучит сейчас, будто подыгрывает нам, участвует в разговоре как третий лишний, как дождь в «Шербургских зонтиках». Кстати, именно из них саундтрек и разливается вокруг очень кстати.

— Я старомодна, — смеётся Марианна. — Мои ровесники говорят, что у меня вкусы старой бабушки. Я люблю классику и джаз. Я люблю песни девяностых и даже восьмидесятых. Криса Ри и Джо Дассена. Наверное, потому что в нашем доме музыка живет не просто так. К каждой мелодии папа рассказывал истории, учил меня слушать и видеть спрятанные эмоции. А потом я научилась слышать эти истории сама.

— Здорово! Я тоже люблю джаз. Вы на самом деле его слушаете? Это редкость!

— Да, джаз во мне больше от мамы. В этом она негр!

Я изумленно вскидываю брови.

— Нет, не принимайте буквально, просто он у неё в крови. Возможно, из прошлой жизни. Она натуральная блондинка с почти африканским темпераментом, чувством ритма и голосом Ареты Франклин.

— Хотел бы я её послушать!

— А меня отказывались, — игривый укор.

— Виновен. Но вы очаровали меня своим пением на спектакле!

— Не ожидала, что вы придете…

— Я понял свою ошибку, как только за вами закрылись двери клуба. Жаль, вы исчезли, и я не смог сразу выразить вам свой восторг.

Она довольна. Я прощен. Её смех, пожалуй, лучше любой музыки. В нём тысяча крошечных поцелуев и звон полевых колокольчиков. Я замечаю это и улыбаюсь, как дурак. Как умный не получается. Я обнаруживаю, что иногда приятно побыть дураком и просто смеяться. Вот так, как она. Смех перекатывается волнами в груди и щекочет душу. Хорошо!

Я играю её нежными пальцами, как саксофонист клапанами, и мне кажется, что от каждого касания рождается музыка в её глазах. И тонкие нити электричества между нами. Над нашим столом флёр магии и утончённой эротики. Аромат цветущих яблонь, что исходит от неё, смешивается с её естественным запахом, с шёпотом плавящегося в свече воска и кислинкой вина. Я почти ничего не пил, но я совершенно пьян. Как и она.

— А я ведь должна обижаться на вас! Вы меня практически уволили…

— Зачем нам лишние свидетели и чужие уши?