Лес за стеной - Анна Жнец (2020)

Дверь оставили открытой для Раххан, несущей поднос с чайником. Затворить её оказалось некому: руки у сестры были заняты, а отец считал ниже своего достоинства работать швейцаром. Сквозь дверной проём я увидела кусочек гостиной. В нашей семье её называли парадной: столько золота не найти и в храме Сераписа. Скульптуры выше моего роста, усыпанные рубинами. Украшенный сусальным золотом потолок, который поддерживали четыре колонны с крошечными светильниками. Зеркала в массивных рамах из чистого золота. Диван, длиннее моей кровати. На нём — вышитые подушки удивительной красоты: монахини трудились неделю не покладая рук. На картинах — абстрактные узоры. Никаких — упаси Серапис — цветов и пейзажей. Чрезмерная роскошь, которая раздражала.

Мелкими шажками я подобралась к двери и первым делом — естественно! — попыталась разглядеть жениха. Рядом с отцом на диване сидел старик. Возможно, в восемнадцать лет стариком кажется любой мужчина представительной внешности, да ещё с бородой. Но тот, что расположился среди подушек, был действительно стар и дряхл без всяких «возможно». Борода у него лежала на животе, густая и белая. Волосы на макушке обрамляли лысину, как кусты — поляну. Такие же кусты торчали из внушительных ноздрей. Не менее внушительный нос украшали очки. Стёкла увеличивали глаза, и те занимали едва ли не всё пространство внутри оправы.

Худший вариант для молодой девушки сложно вообразить. И дело не во внешности. Этого старика я узнала.

«О Всесильный, Раххан ни в коем случае не должна стать его женой!»

Коренным жителям Ахарона, мужчинам, государство платило процент от продажи нефти и других полезных ископаемых, что добывали в закрытых рудниках на окраине Красной Долины — богатейшей страны. Но процент был разным и зависел от многих факторов. Основной доход оседал в карманах немногочисленной элиты, к которой и принадлежал будущий муж Раххан. И даже внутри этой элиты существовала иерархия. Кроме того, мужчина в возрасте до сорока лет был обязан заниматься полезной деятельностью. Альб, например, долгое время работал охотником, а сейчас служил в полиции нравов. Наша семья, хоть и считалась состоятельной, находилась на середине иерархической лестницы — жених Раххан принадлежал к самой верхушке.

Дважды он был женат и становился вдовцом при сомнительных обстоятельствах. Первую жену забили камнями на площади за измену, вторая — выбросилась из окна собственной спальни. Обеих после свадьбы за пределами дома не видели. Зато видели красный отпечаток ладони на оконном стекле. Ходили разные слухи.

Итак, Раххан должна была появиться в гостиной на пять минут, сразить жениха безупречной внешностью и тихо исчезнуть, но даже эту короткую роль умудрилась испортить. К будущему мужу она вышла непричёсанная, в несвежем платье и с самым злым выражением лица, какое только могла изобразить. Но она молчала — тут её упрекнуть было не в чем. Молча пересекла комнату, опустила поднос с сахарницей и заварником на кофейный столик, разлила кипяток по чашкам и якобы случайно задела одну рукой. Чай выплеснулся на столешницу и колени гостя. Зашипев, старик вскочил с дивана и принялся оттягивать от кожи мокрую ткань. При этом рассыпался в таких цветистых выражениях, что у меня горели щёки. Отец извинялся. Неудачливый жених перепрыгивал со ступни на ступню, комично согнув ноги колесом. Спереди на штанах темнело пятно.

Раххан вернула опрокинутую чашку на место и молча вышла из комнаты. То есть в точности выполнила указания Альба. Сделала всё, как велел брат. За маленьким исключением. Но кто же знал, что она окажется столь неловкой?

Проходя мимо с пустым подносом, сестра метнула взгляд в мою сторону, и я последовала за ней к лифту. В тишине движущейся кабины она дала волю эмоциям. Стиснула кулаки и коротко, зло выдохнула. А я вдруг испугалась: что если и мне отец выберет старого жениха?