Лес за стеной - Анна Жнец (2020)

В особо тяжёлые моменты я заталкивала неловкость и стыд туда, где давно покоилась моя гордость, обувала туфли, собирала Диану и даже доходила до перекрёстка перед Аллеей Статуй, но неизменно разворачивалась и брела домой под промозглым ветром или палящим солнцем. Существовало ли на свете чувство более сильное, чем страх? Я не представляла, как смогу открыть дверь и войти в комнату, которую когда-то вместе с Раххан красила, убирала, освобождая от пыли. Как посмотрю в глаза сестре и выдержу её ярость, её презрение.

— Мама! — Диана ещё раз настойчиво дёрнула меня за руку.

Торговец за прилавком нетерпеливо кашлянул, и я расплатилась за подвявший салат, который уже загрузила в корзину. Зелёные листы по краям тронула желтизна. Фрукты и овощи в Ахароне были либо с гнильцой, либо невыносимо воняли химией и выглядели пластмассовыми. Пока я отсчитывала монеты, Раххан затерялась в толпе, и внутри болезненно кольнуло сожалением. Когда-нибудь я наберусь храбрости, и мы с сестрой поговорим. Обсудим произошедшее. Должна ли я буду извиниться? А чувствую ли себя виноватой? Сожалею о своём предательстве или, наоборот, считаю, что поступила правильно? Вопросы, которые я боялась себе задавать.

— Тётя Эсса сегодня ко мне придёт? — Диана прижимала к груди плюшевого быка — единственную игрушку, подаренную отцом.

— Не знаю, милая, — я достала платок и вытерла пот, выступивший на её переносице.

Дочка смешно скривилась.

— Ночью над моей кроваткой летали бабочки.

Я похолодела. Замерла с поднятой рукой, в которой сжимала платок.

— Синие. Такие красивые.

— Нет, — я схватила Диану за плечи и, вне себя от ужаса, посмотрела в тёплые карие глаза. — Нет. Этого не было, — прошептала немеющими губами. — Ты ничего не видела.

— Видела! — дочка топнула ножкой, обутой в красный сандалик.

— Тебе приснилось. Никому об этом не рассказывай. Ты же никому не говорила о своём сне?

— Мне некому рассказывать, — Диана опустила голову и крепче обняла игрушечного быка. — Кроме Эссы.

Вздохнув, я прижала её к себе, мою одинокую, ненужную собственному отцу малышку.

— Пойдём.

Вставив ключ в замочную скважину, я поняла: дверь не заперта. И внутренне напряглась: Равад был дома. Взглянув на Диану, я приложила палец к губам. Дочка понимающе кивнула и повторила мой жест. На кухню мы пробирались на цыпочках, стараясь не шуметь пакетами.

«Уф, кажется пронесло. Надеюсь, нам повезёт, и на работу он уйдёт раньше, чем заметит, что мы вернулись».

Пока я раскладывала по полкам холодильника сыр, яйца и овощи, Диана сидела на стуле и болтала ногами. Затем спрыгнула на пол и стала мне помогать — приносила из корзины красные, натёртые воском яблоки.

— Папа монстр? — вдруг спросила она.

— Нет. Что ты, — я опустилась перед Дианой на корточки и покосилась на закрытую дверь. — Пожалуйста, говори тише.

— Если папа не монстр, — продолжила она, морща носик, — то, почему мы от него прячемся?

«Потому что я больше не могу выносить его упрёки!»

— Мы не прячемся, милая.

Как только я это сказала, половицы за стеной заскрипели — и стало трудно дышать. Я отвернулась к холодильнику, чтобы разложить по контейнерам оставшиеся яйца, но неловко подняла руку и разбила одно о пластиковую полку на боковой дверце. Скорлупа треснула. Склизкая масса шлёпнулась на плитку под моими ногами.

— Продукты стоят денег, — сказал Равад, и я вздрогнула. Съёжилась под его взглядом.

— Не ругай маму! Я всё убиру. — Диана схватила со столешницы полотенце и принялась елозить им по полу, а я остолбенела, не могла пошевелиться. Стояла, как дурочка, сжимая в ладони разбитую скорлупу, и яичная слизь стекала между дрожащими пальцами.

— Бесполезная. Никакого от тебя толка. На шкафах пыль. На зеркалах пятна. Теперь ещё пол изгадила.

— Извини.

— Я всё убрала. Папа, посмотри, я всё убрала, — Диана комкала полотенце, готовая разрыдаться.