Еретик. Книга 2 - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2021)

Гийом поджал губы.

– Что ж, ладно, – протянул он. В его сузившихся глазах, задумчиво скосившихся в сторону, Анселю почудилось какое-то странное, доселе незнакомое, холодное, хищное выражение.

– Гийом, – Ансель положил руку ученику на плечо, пытаясь полностью завладеть его вниманием, – в свете всего этого я прошу тебя быть как можно осторожнее. Надеюсь, что вскоре подозрения Лорана попросту рассеются. Во всяком случае, я сделал для этого все, что мог. Но если нет…

– Не подставляться, – терпеливо закончил за него Гийом. – И не подставлять никого своей самонадеянностью. Проявлять благоразумие. Это ты хотел сказать? – Он криво усмехнулся. Его не хватило на то, чтобы разделять мнительное беспокойство Анселя слишком долго. – Буду иметь в виду и постараюсь вести себя соответственно. И матушку предупрежу, и всех домашних, кто знает о наших мыслях и поддерживает их. Спасибо за предупреждение.

– Быстро схватываешь, – прикрыл глаза Ансель, внутренне слегка подивившись такой непривычной сговорчивости ученика. Почему-то она даже настораживала, будто скрывая какой-то подвох…

«Хватит!» – строго приказал себе Ансель. – «Вивьен был прав: так нельзя. Нельзя везде искать подвох. Излишняя мнительность иной раз может быть опаснее беспечности».

– Спасибо, стараюсь. – Гийом невинно улыбнулся в ответ на похвалу и тут же продолжил: – Ну, раз этот вопрос мы уладили, я бы хотел спросить у тебя кое-что.

Ансель кивнул, давая понять, что готов слушать его.

– Раз уж зашла речь об инквизиции… о вере, – лицо Гийома сохраняло столь же невинное вежливое выражение, и Ансель молча силился понять, что же его так настораживает в поведении ученика, – мне просто было интересно: ты всегда был тем, кого добрые христиане называют совершенными?

Ансель замер в напряженной задумчивости. Вопросы о прошлом всегда были для него тяжелыми, воспоминания слишком живо уносили его обратно, в Каркассон – туда, где все началось и разрушилось. Они уносили его обратно к Люси Байль и ее… как это теперь называть? Предательством? Невежеством? Любовью? Он не был уверен.

Тем временем Гийом ждал ответа. Ансель вздохнул и подумал, что стоит быть с ним честным:

– Я с детства придерживался той же веры, что и мои близкие. Но именно совершенным – нет, я стал не сразу.

– Не сразу… – рассеянно повторил Гийом и вдруг резко погрузился в странную, несвойственную ему отстраненную задумчивость. Словно слова Анселя были одновременно тем, что он ожидал услышать, и чем-то еще – трудно было разобрать, чем именно. Он перевел на учителя взгляд, сочетавший в себе две противоположности: внимательность и отрешенность. И буквально мгновение спустя глаза его стали глядеть очень живо и очень остро. – Хочешь сказать, ты стал совершенным, когда потерял их, верно?

– Что?

Ансель невольно округлил глаза, услышав такой вопрос. Единственный, кто знал об этом – Вивьен Колер. Но разве мог он сообщить об этом Гийому? Нет, нет, нет…

Да и как, он ведь даже никогда не бывал в Кантелё.

Или бывал?

– Гийом, что ты… – начал было Ансель, но молодой граф его перебил.

– До момента их гибели, – он вперился в учителя буравящим взглядом, – у тебя были сомнения. Лишь когда все те, кто научил тебя основам веры, погибли, ты уверовал по-настоящему и больше никогда не сомневался. Потому что в тот момент земная жизнь стала для тебя адом, а мысль об освобождении из него – самым желанным спасением. Твоя вера помогала тебе спасаться от этой боли. С тех пор ты живешь, неся людям свое учение, и в этом видишь свое единственное избавление. Я прав?

Ансель замер. Он, не отрываясь, смотрел на Гийома и надеялся, что его лицо не выдает того вихря чувств, которые всколыхнулись в нем.

– Я никогда не говорил ничего подобного. И сейчас не слишком хочу говорить об этом, – со всей возможной холодностью произнес он, хотя голос его дрожал.