Еретик. Книга 2 - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2021)

«Мало ли, что могло ударить в голову человеку! Его право. Он не мешал, когда я мучился своими вопросами. Может, и мне стоит не вмешиваться в его дела? Пусть самостоятельно справится со своей подозрительностью и мрачными предчувствиями. В конце концов, время покажет, что его тревога напрасна», – попытался рассудить Гийом, однако предчувствие никуда не девалось. Странное, не до конца осознанное подозрение…

«А зачем ему оружие?» – вдруг встрепенулся Гийом некоторое время спустя, напряженно прищурившись, словно закрытая за Анселем дверь под его пристальным взглядом могла ответить на этот вопрос. – «Инквизиторов ловить? А заплечная сумка зачем?!»

Догадка, словно вертевшаяся на самой поверхности, никак не желала всплыть до конца. Захлопнув книгу минутой спустя, Гийом оставил ее на столе, и, не потрудившись погасить свечи, взял один из факелов и решительно зашагал к комнате Анселя. Не постучавшись, он распахнул дверь, почти не сомневаясь в том, что увидит.

Комната была пуста. Немногочисленные пожитки были оставлены на своих местах, а на столе лежал лист бумаги, исписанный беглым, немного неразборчивым почерком. Гийом прищурился и пробежался глазами по тексту. То, что он увидел, заставило его побелеть от ужаса и тут же побагроветь от злости.

– Ну, черт тебя подери! – в сердцах громко прошептал он, разорвав бумагу на множество кусочков, которые разбросал по комнате. Не подумав о том, чтобы закрыть дверь, он бросился обратно по коридору, попутно вставив факел в ближайшее крепление на стене. – Я тебе покажу раскаяние!

Не беспокоясь о том, что разбудит кого-то шумом, он забежал в свою комнату, схватил приставленный к стене меч в ножнах, на ходу закрепил его на поясе и понесся в конюшню. Памятуя обо всех тех разах, когда он в одиночку сбегал из дома верхом, Гийом искренне возблагодарил Бога за свой лихой нрав, потому что запросто сумел сориентироваться, оседлать лошадь и выехать без помощи прислуги. Ткнув недовольно фыркнувшее животное в бока, Гийом направил его к воротам. Как он и предполагал, они были не заперты. Человек, открывший их, слишком спешил, чтобы дважды возиться с замками.

Выехав за ограду особняка, Гийом вновь требовательно ударил пятками коня и, не боясь вылететь из седла в темноте, понесся галопом по дороге к Руану.

***

Ансель поначалу внимательно вглядывался во тьму, освещаемую лишь пробивающейся сквозь редкие облака растущей луной и звездами, однако ни погони, ни каких-либо подстерегающих во тьме опасностей не заметил. Он старался не гнать лошадь, опасаясь, что та может споткнуться. Мысли и сомнения милосердно оставили его, уступив место лишь отстраненной, почти безразличной решимости. Странное сочетание чувств, однако Анселю уже доводилось испытывать его прежде – когда он бежал из Каркассона, оставляя там свою прежнюю жизнь. Будто решение – единственно верное – было принято за него самим Господом и донесено до его ушей устами Люси Байль. Ансель попросту не имел права его ослушаться, поэтому, отринув боль потери, горечь и тоску, продолжал идти по уготованному ему пути, несмотря ни на что – отстраненный и мрачный, но преисполненный решимости.

«Послушай меня, Ансель, ты еще можешь спастись».

Теперь он понимал, что Люси, похоже, вкладывала в эти слова немного иной смысл. Она не говорила о вере, она просто хотела, чтобы он ушел и спасся – любой ценой. Она была готова пойти на любые уговоры. Но тогда он видел в ее словах лишь один смысл: спасение своего учения. И он послушал ее.

Écoute-moi, Hencel[7]…

Отчего-то эти слова эхом звучали в его памяти еще долгое время после того, как он покинул Каркассон.

Он больше не мог зваться Анселем Асье, ему нужно было новое имя. Но как его получить? Солгать? А если нет, то какую правду он мог сказать о своем имени?

Каждый раз, когда он задумывался об этом, он понимал, что теперь он – лишь человек, который послушал Люси Байль и сбежал. Как такой человек может назвать себя?