Еретик. Книга 2 - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2021)

– Да, молюсь. Я христианин. Что тебя в этом так удивляет? – Он отчеканил это с несвойственной для него холодностью. Элиза опустила взгляд.

– Просто раньше за тобой такого не водилось, – она вздохнула и заставила себя вновь поднять на него глаза. – А о чем?

– Что – о чем? – спросил он с некоторым раздражением.

– О чем ты молишься? – Элиза постаралась, чтобы ее уточнение прозвучало как можно мягче.

Гийом несколько мгновений медлил с ответом, словно боролся с чем-то внутри себя, но затем все же решил сказать:

– Прошу помощи и прощения за свои сомнения. Я ведь не имею… не имею на них права. – Он опустил голову, с искренней печалью уставившись себе под ноги.

Элиза застыла. Это было так непохоже на него! Так странно и так чуждо!

– Я не думала, что ты так сильно, – она помедлила, поджав губы, – беспокоишься по этому поводу.

Голос ее предательски сел. Она старалась проявить участие, чувствуя, что душу Гийома что-то мучает, но, как ни силилась, не могла понять, о каких сомнениях речь.

– Я и сам не думал, – невесело усмехнулся Гийом, расщедрившись на новое откровение. – Если честно, я не говорил этого никому, кроме тебя.

Элиза обомлела. Она не знала, что ответить. Поблагодарить за доверие? Попросить объяснить подробнее, о чем он говорит?

От ее растерянности уголки губ Гийома поползли вверх, сложившись в подобие прежней улыбки, однако по лицу тут же пробежала печальная тень, а глаза сделались задумчивыми. Элиза почувствовала себя беззащитной под его взглядом и невольно огляделась, словно ища поддержки у сельского пейзажа. Молчание становилось тягостным. В отчаянной попытке нарушить его, Элиза вдруг выпалила:

– Послушай, а кто такая Изольда?

Гийом изумленно приподнял бровь:

– К чему вопрос?

– Да один из этих твоих… приятелей назвал меня так. Сказал, что я, словно ожившая златовласая Изольда. Это какое-то христианское, – она пожевала губу, подбирая нужное слово, – божество? Как… как Мать-Мария? Или Дева… – Элиза невольно зарделась. – Прости, я, наверное, все перепутала…

Отчего-то Гийом смутился не меньше. Невежество Элизы временами все еще заставало его врасплох.

– Ох, нет, – нервно усмехнувшись, ответил он. – Дева Мария, Богоматерь – это мать Иисуса Христа, Спасителя, сына Божьего. А Изольда – это девушка из одной легенды. Не библейской. И у нее были золотые волосы, как у тебя. Пожалуй, неплохое сравнение. А ты ни разу не слышала песен? Менестрели любят петь баллады об истории Тристана и Изольды.

– Менестрели, забредающие в наши края, предпочитают петь под сводами залы в твоем доме, а не на улицах, – мрачно отозвалась Элиза.

Мрачность в ней вызывала вовсе не тоска по дому Гийома – там она чувствовала себя неуютно и терпеть это была готова только ради общества юного графа. Именно этого общества ей и не хватало. Вдобавок на ум Элизе отчего-то пришло вскользь брошенные слова Фелис о том, что именно бродячего менестреля она выбрала отцом для своего ребенка. Прежде это не вызывало в девушке никаких чувств, а сейчас почему-то всколыхнуло неприязнь.

– Оно и понятно, – протянул Гийом. – В моем доме можно заработать своей музыкой куда больше, чем на сельской площади.

Элиза закатила глаза.

– В общем, как ты понял, я не слышала песен. Расскажешь, о чем эта легенда?

– Ох… – Он тяжело вздохнул, старательно вспоминая. – Я, вообще-то, не очень хорошо помню суть.

Элиза посмотрела на него почти умоляюще, и перед этим взглядом Гийом не устоял.

– Ну, это история про любовь. – Он заговорил протяжно, картинно закатывая глаза и чуть кривляясь.

Элиза просияла. Пусть Гийом все еще казался изможденным, в нем наконец проскользнули отголоски прежнего юноши, который был ей так дорог.