Еретик. Книга первая - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2020)

– Она тоже так говорит, – хмыкнул Вивьен. – Вы подружитесь.

Ренар поджал губы, однако в его выражении лица уже не было прежней враждебности по отношению к травнице. Он вновь окинул заинтересованным взглядом ее рыжеволосую сестру и кивнул, соглашаясь с собственными мыслями.

– Да, – задумчиво протянул он, не отрывая взгляда от Рени. – Да, наверное. Поправляйся.

С этими словами он поспешил покинуть дом Элизы и скрыться в ночи.

***

Прошло несколько дней, которые сплелись для Вивьена в один большой длинный насыщенный впечатлениями временной отрезок. Однако когда он понял, что рана уже совсем не представляет опасности, он поспешил вернуться на постоялый двор, не желая более обременять Элизу своим присутствием. Пусть она и не высказывала никакого недовольства по отношению к его пребыванию в лесном домике – даже наоборот, оценив его состояние как удовлетворительное, она, наконец, дала волю своим желаниям и разделила с ним не одну жаркую ночь – он знал, что не стоит злоупотреблять ее гостеприимством.

Явившись на службу, Вивьен тут же направился к судье Лорану, чтобы доложить ему о своем успешном выздоровлении и о том, что он готов приступить к делам сей момент. Выяснилось, что на сегодня уже было назначено одно запланированное дело – на площади готовили костер, и все местное представительство инквизиции обязано было присутствовать на мероприятии. Вивьен относился к казням с деланным спокойствием, однако когда он узнал, кому – точнее, чему – уготован костер, он с трудом справился с тем, чтобы ничем не выдать свой поникший вид. Сегодня по приказу папы сжигали еретические книги, хранившиеся в отделении инквизиции и ожидавшие своего часа. Мероприятие было приурочено ко Дню памяти пророка Иезекииля. Тем более символичным был постулат о том, что «любой желающий единства согласно Завету, должен оставить идолов и быть очищенным Богом»[13].

К сожжению еретических книг готовились не менее тщательно, чем к казни еретика – это было большое событие, на которое приглашали всех жителей города. Книги провозили по улицам так, словно те были еретиками-рецидивистами. Горожане провожали их, одобрительно улюлюкая и выкрикивая невнятные проклятия в адрес еретической литературы. Множество найденных и изъятых копий Талмуда, мусульманских манускриптов и еретических трактатов сваливали в кучу на место будущего костра, который распаляли после проповеди епископа.

Сегодня, как и во все предыдущие разы, судья Лоран вышел к народу и зачитал отрывок из книги Иезекииля, после чего озвучил провозглашенное еще в 680-м году на Шестом Вселенском Соборе правило за номером 63: Повести о мучениках, врагами истины лживо составленные, дабы обесславить Христовых мучеников и слышащих привести к неверию, повелеваем не обнародовать в церквах, но предавать оные огню. Приемлющих же оные или внимающих оным, как будто истинным, анафематствуем. Вивьен стоял, глядя на то, как после речи Лорана огромный кладезь знаний – пусть даже изложенных еретиками – предают огню. Это зрелище повергало его в настоящее уныние, и он был не в силах справиться с собой. На лице его не проявлялось долженствующей торжественности. Он стоял с понурым видом и молча наблюдал, как пламя поглощает том за томом.

Ренар находился рядом с ним. В течение всей церемонии он не раз неодобрительно косился на друга, надеясь заметить в его глазах хотя бы проблеск энтузиазма по отношению к мероприятию.

– Ты бы хоть для приличия изобразил менее скорбную физиономию, – буркнул Ренар, идя с Вивьеном по улице, когда церемония, наконец, закончилась.

– Ты о чем? – безразлично спросил его друг. Ренар закатил глаза.

– А как ты думаешь? Такое чувство, что сегодня на площади сжигали не еретические книги, а твою бабушку.

Вивьен хмыкнул.

– Моя бабушка умерла от кровавого поноса, когда мне было два года.

Ренар осекся.

– О… – Он поджал губы. – Прости, не знал. Ты никогда не говорил.