На пересечении - Дикон Шерола

— Но мы не можем сидеть сложа руки все это время, — произнес он. — Репутация господина Двельтонь находится под угрозой, поэтому я предлагаю провести обыск в каждом доме нашего города с целью обнаружения каких-либо темных предметов.

— Господин Эристель, как считаете? — Родон нарочно обратился к северянину, желая посмотреть на его реакцию. Если этот лекарь был виновен в том, в чем его подозревали, провокационная идея Клифаира никак не могла ему понравиться.

Эристель отложил столовые приборы, и Найалла ободряюще улыбнулась ему, решив, что так мужчина почувствует себя увереннее.

— Боюсь, что обыск еще больше разгорячит горожан, — задумчиво произнес северянин. — Посудите сами: во-первых, ни одному человеку не нравится, когда вторгаются в его дом, а, во-вторых, вы сдерживаете горожан только их собственными сомнениями. В свою очередь, обыск укажет на то, что у вас нет доказательств невиновности семьи Окроэ, и вы вслепую ищете, на кого бы свалить преступление.

— Господин Эристель совершенно прав, отец, — начала было Найалла, желая поддержать лекаря, но Родон жестом заставил ее замолчать.

— Продолжайте, — произнес он, не сводя взгляда со спокойного лица северянина. — Я хочу знать, как бы поступили вы, чтобы спокойно пережить эти три дня?

Эристель чуть помолчал, подбирая правильные слова, а затем задумчиво сообщил:

— До момента, когда приедут мудрецы, я бы сообщил толпе, что у меня есть анонимный свидетель, который видел, как книгу в дом семьи Окроэ подложили. Вам всего лишь нужно выиграть время и бросить собаке что-либо, чтобы она перестала лаять. Не суть важно, будет ли это свиная кость или палка, главное, что собака занята.

— Не поверят, — Родон отрицательно покачал головой.

— Но и не проверят, — настаивал Эристель. — Анонимные свидетели на то и нужны, чтобы никто о них так и не узнал. К тому же мне крайне любопытно, почему столь могущественные ведьмы, коими выставили женщин Окроэ, хранят под матрацем одну-единственную книгу? Для колдовства, как и для приготовления лекарств, наверняка требуется что-то еще. Разве не так, господин Закэрэль?

— Верно, — маг утвердительно кивнул, уже догадываясь, к чему клонит северянин.

— Не означает ли это, что предмет чернокнижника действительно могли подложить, чтобы история обрела связь? — Эристель вопросительно посмотрел на Родона. — Мне кажется, что дело даже не в ведьмах, а в осознанном желании некоего человека или даже группы опорочить семью Двельтонь.

— Полагаете, что мне нужно было отказать Окроэ в помощи? — нахмурился феодал.

— В случае отказа вас бы обвинили в равнодушии, едва бы выяснилось, что казненная невиновна. Таким образом при любом раскладе вы теряете уважение своих горожан.

— И что же вы предлагаете?

— Лгать и тем самым тяуть время.

— А вы, господин лекарь, часто лжете? — поинтересовался Клифаир.

— Я предпочитаю молчать. Молчание крайне трудно обратить против себя, а вот неверно подобранное слово может выйти говорящему боком.

— И тем не менее господину Двельтонь вы советуете лгать? — настаивал старик.

Эристель чуть улыбнулся:

— Я советую ему защищаться. Люди готовы назвать добром все, что имеет красивое оправдание: сражение во имя мира, убийство во благо живых, разруха во имя очищения. Не важно, насколько правдива эта причина, главное — хорошо звучит. Говоря проще, если семью Двельтонь пытаются оболгать, нужно лгать в ответ. Причем, куда громче, чем остальные. Анонимный свидетель — беспроигрышный вариант.

— А если люди потребуют представить этого самого свидетеля? — Родон все еще колебался.

— Скажите, что он стоит среди них. Если захочет, сам признается.

— Да они же поубивают друг друга! — испугался Клифаир. — Вы не представляете, на что способны люди в стремлении ткнуть в кого-нибудь пальцем.

Северянил пожал плечами: