Так проходит ещё неделя. Я кое-что делаю по работе удалённо, но в основном стараюсь больше отдыхать, как советуют врачи. Айтын выписали, её место пока пустует. Захар приходит ко мне часто, дважды мы выходили гулять во двор, в остальные же дни был сильный дождь. Зато спится хорошо.

Я замечаю, что Зернов в последние пару дней какой-то хмурый. Он уверяет, что всё в порядке, просто устал — коллеги кто в отпуске, кто на больничном, а работы много. Говорит, что мне не о чем волноваться.

А ещё у меня пришёл срок первого скрининга. Кровь на генетические аномалии взяли, теперь предстоит УЗИ. Волнительный момент: и малыша увидеть хочется, и страшно, что с ним что-то не так.

— Готова? — Захар заходит за мной утром после завтрака и обхода.

Я плотнее затягиваю халат, уже по привычке скользнув рукой по чуть выпуклому животу. Мы выходим в коридор, и Захар тормозит меня, прикоснувшись к локтю.

— Нервничаешь?

— Немного. Ты будешь УЗИ делать?

— Нет, я на аппаратах такого класса не работаю. Но не волнуйся, тут хороший спец.

Мы проходим через смежный коридор, спускаемся на этаж ниже и останавливаемся у двери кабинета УЗИ. Наверное, я начинаю нервничать заметно, потому что Зернов сам берёт меня за руку и сплетает наши пальцы, прежде чем постучать и войти.

Его ладонь тёплая и уверенная. Так и я чувствую себя куда увереннее.

21

В кабинете нас встречает мужчина-врач в возрасте. Сперва кажется мне строгим и хмурым, но когда улыбается и здоровается за руку с Захаром, я расслабляюсь.

Укладываюсь на кушетку и затаиваю дыхание, вцепившись пальцами в края. Чувствую, как сердце в груди отбивает гулкий ритм.

— Так, сейчас посмотрим… — доктор наносит гель на датчик и размазывает по моему животу, а потом всматривается в монитор.

Надо мной на кронштейне ещё один монитор дублирует изображение. Захар садится на стул рядом со мной, отцепляет мои напряжённые пальцы и сжимает их. Молча, без взгляда в глаза, но от этого ещё теплее на душе становится.

Я смотрю на большой монитор во все глаза. Я видела на экране обычного УЗИ-аппарата только небольшой овал и пульсирующую внутри точку, сейчас же картина совсем другая. Пусть и не совсем чётко, но тем не менее хорошо можно различить очертания головки маленького человека, его большой выпуклый животик, тоненькие ручки, ножки и даже носик! И этот человечек внутри меня! Моя мечта, мой подарок судьбы после стольких лет отчаяния, мой ребёнок.

Он шевелит ножками и ручками, двигается, ёрзает. Я этого ещё совсем не чувствую, но так интересно смотреть и наблюдать.

— Так… Две руки, две ноги. Пальцы… все. Печень, две почки… Сердце: четыре камеры…

Он перечисляет и дальше, делает какие-то замеры, а я продолжаю неотрывно смотреть на большой монитор и сжимать пальцы Захара. Осознаю, наполняюсь, радуюсь… Волнуюсь, конечно же, чтобы всё было хорошо с маленьким.

— Пол озвучивать? — спрашивает доктор.

— А уже видно? — удивлённо спрашиваю. Уверена, что Захар всё рассмотрел, если это возможно.

— На таком сроке не всегда и не у всех. Но в вашем случае с вероятностью в девяносто девять процентов могу сказать, что это… — он ещё раз смотрит на меня, ожидая подтверждения того, что я хочу узнать пол малыша. Конечно же хочу! Тут же киваю. — Девчонка.

Дочка! У меня будет дочка! Хотя мне вообще было всё равно: девочка или мальчик. Просто теперь я знаю точно. Ну, девяносто девять процентов, как сказал доктор.

Смотрю на Зернова и замечаю, как изменилось выражение его лица. Так же, как и я, он только что в намного большей мере осознал, что от нас двоих получится, уже получился, новый человек. Наша девочка.

Наше безмолвное общение прерывает негромкий стук в дверь. Заглядывает медсестра и сообщает, что Захара вызывают, он извиняется и говорит, что отойдёт буквально на минуту.