Я подарю тебе ребёнка - Маша Малиновская

Врач нажимает что-то на своём аппарате, и на изображении ребёнка появляются мигающие синие и красные пятна, потом какие-то графики, похожие на кардиограмму.

— В целом всё хорошо, — говорит он в конце концов. — Сейчас распечатаю заключение и пойдёте к Дарине Фёдоровне.

— В целом? — настораживаюсь, зацепившись за фразу.

— Кровоток системы в норме, но следы гематомы ещё есть.

— Что это значит? — в груди становится прохладно.

— Что, скорее всего, ваш лечащий врач оставит вас ещё под наблюдением на какое-то время. Не волнуйтесь, Виктория, ничего ужасного я не увидел. Но, думаю, стоит перестраховаться. В любом случае, решать Дарине Фёдоровне.

Он помогает мне подняться с кушетки, я вытираюсь от геля и выхожу в коридор с заключением в руках. Зернова не вижу.

— Девушка, — окликает меня медсестра с поста недалеко, — Захар Леонидович просил передать, чтобы вы шли к доктору Жуковой, а он догонит. Его начмед позвала.

Я благодарю девушку и направляюсь к своему врачу.

— Ну-у, всё лучше, чем я предполагала, — Дарина Фёдоровна внимательно изучает заключение узиста. — Но на пару недель я тебя ещё оставлю.

Если честно, я ужасно устала валяться в больнице. Конечно, ради малыша согласна на всё, но четыре стены тяготят.

— А если я буду осторожна? Никуда не стану ходить, буду валяться целыми днями на диване? — чувствую себя маленьким ребёнком, выпрашивающим конфету.

— Нет, — но мой врач строга и непреклонна. — Мне нужно, чтобы ты была под наблюдением.

Так, значит так.

После короткого стука в дверь, в кабинет входит Захар. Оценив моё кислое выражение лица и перекинувшись парой слов с коллегой, вдруг выдаёт:

— А что если я заберу её под своё круглосуточное наблюдение? Две недели буду в оба следить, Дарин? — и, заметив моё удивление, добавляет уже мне. — Если ты, конечно, не против некоторое время пожить у меня. Хотя бы пару недель.

— Зернов… — Дарина Фёдоровна смотрит с укором. — Никаких интимных контактов ей нельзя, уж ты-то сам понимаешь.

Чувствую, как у меня начинают пылать щёки. Они медики, им по фиг. Тем более с их специальностью. А вот я себя чувствую очень даже смущённой.

— Да и я бы хотела, чтобы Виктория была под присмотром всё время ближайшие пару недель, а у тебя то смены, то клиника, то дежурство.

— Я в отпуске на две недели.

И я, и коллега Захара смотрим на него с удивлением. Странно, он ведь говорил, что у них людей не хватает, а тут вдруг отпуск.

— График изменили, — пожимает плечами Зернов. — Но если ты предпочитаешь пока остаться в больнице…

— Я за, — отвечаю быстро. Мне совсем-совсем не хочется оставаться в больнице. — Если, конечно, Дарина Фёдоровна разрешит.

Ещё посомневавшись, она даёт добро. Обсуждает с Захаром назначения и целесообразность прописанных препаратов. Вручает один экземпляр рецепта ему, а один мне, строго наказывая отписываться ей ежедневно.

Я благодарю её, обещаю быть послушной девочкой. И до меня, наконец, доходит, что я не просто буду под присмотром Захара. Я к нему перееду. На две недели минимум.

* * *

Машина останавливается у высотки в новом стройкомплексе района. Красиво тут. Плановая застройка не хаотичная, как во многих районах делалось лет десять назад, а всё по уму: ряды стройных красных многоэтажек стоят, образуя открытые коробочки с уютными двориками. Детские площадки, тренажёрные комплексы под открытым небом, аллеи с лавочками. Всё аккуратно и красиво, и никаких тебе самопальных клумб с тюльпанами из пластиковых бутылок и лебедями из покрышек.

— Ты живёшь в «Журавле»?

— Да, только недавно закрыл ипотеку. Лучше бы в частном доме, конечно, но на момент покупки квартиры, о частном доме я и не мечтал.

— Здесь классно! Я была у подружки в гостях, только вот номер дома забыла, он крайний к новой школе.