Еще одна станция - Кейси Маккуистон (2021)

Огаст решила, что в своей демонстрации крайней зрелости и преданности в оказании помощи Джейн она будет притворяться, что поцелуй был несущественным. Он дал им информацию, которая была им нужна? Да. Она не могла заснуть всю ночь, думая о нем три с половиной часа? Да. Он что-то значил? Нет. Так что нет, она не сидит и не представляет, как Джейн бросает свою куртку на пол спальни Огаст и толкает ее на кровать, как они ломают кровать и вместе собирают ее… Боже, только не дурацкая фантазия про сборку кровати.

Нет, это было бы ужасно непрактично. А Огаст думает, когда тратит семь из своих последних долларов на контейнер с пельменями для Джейн, что она очень практична и все под полным контролем.

– Ты мой герой, – восторгается Джейн, когда Огаст заходит в «Кью» и протягивает ей пакет.

Она сегодня выглядит по-особенному ярко, нежась на солнце, светящем через окна. На прошлой неделе она рассказала Огаст, как благодарна, что по крайней мере застряла в поезде, который много ездит по земле, и это видно. Ее кожа светится золотисто-коричневым, что напоминает Огаст влажные летние дни в Байуотер – они обе это чувствовали, понимает Огаст. Вот это совпадение.

– Что-то вспоминается? – спрашивает Огаст, забираясь на сиденье рядом с ней. Она ставит кроссовки на край, подтягивая колени к груди.

– Дай мне секунду, – говорит Джейн, задумчиво жуя. – Боже, как вкусно.

– Можно мне?.. – Урчание желудка Огаст заканчивает предложение.

– Да, конечно, – говорит Джейн, поднимая пельмень на конце пластиковой вилки и открывая рот, чтобы показать Огаст, что ей надо сделать так же. Она открывает рот, и Джейн сует ей целый пельмень, смеется, когда Огаст с трудом жует, и вытирает соус с ее подбородка. – Ты должна съесть его за раз.

– Ты надо мной издеваешься, – говорит Огаст, еле проглатывая.

– Сама попросила! – говорит Джейн. – Я показываю тебе, как есть китайскую еду по-китайски! Я оказываю тебе любезность!

Огаст смеется, и… боже. Ей надо перестать представлять то, как их видят другие пассажиры, – как пару, смеющуюся над едой навынос, подкалывающую друг друга по пути в Манхэттен. На другом конце вагона есть пара, мужчина и женщина, обнимающие друг друга так, будто они пытаются слиться путем осмоса, и Огаст ненавидит ту часть в себе, которая хочет быть ими. Было бы так легко взять Джейн за руку. Но вместо этого она вытаскивает из сумки блокнот, а из волос – карандаш, который все утро удерживал неряшливую, наспех сделанную прическу.

– Дай знать, если ты что-то вспомнишь, – говорит Огаст, встряхивая волосами. Они падают ей на плечи, на спину, везде. Джейн смотрит, как она пытается с ними бороться, со странным выражением лица.

– Что? – спрашивает Джейн, не уловив суть вопроса.

– Ну, если ты что-то вспомнишь.

– А, – говорит она, моргая. – Да. То место около Колумбус-парка было моей любимой пельменной в городе – я ходила туда минимум один-два раза в неделю. Мне кажется, я много бывала в Чайнатауне, хоть и жила в Бруклине. Было легко просто сесть на «Кью» и доехать до Канала.

– Ясно, – говорит Огаст, делая запись.

– Но я облажалась. Я переспала с бывшей поварихи на раздаче, эта повариха узнала и врезала мне, когда я пришла туда в следующий раз, после этого я больше не могла туда ходить. Но, черт, оно того стоило.

Детективная сторона Огаст обдумывает следующий вопрос, но другая ее сторона, которая хочет дожить до завтра, его отклоняет.

– Понятно, – говорит Огаст, не поднимая взгляд от блокнота. – Пельменная в Чайнатауне. Их всего около… пяти миллионов.

– Прости, – говорит Джейн, возвращаясь к своему контейнеру с едой. – Ты можешь сузить список до тех, которые были открыты в 70-е.