Сплевываю себе под ноги. Как бы так – раз, и освободить голову от тяготящих мыслей? Что для этого делаю взрослые? Вопрос, который не требует ответа: алкоголь. Может и мне поможет? У отца точно на всякий случай хранится несколько бутылок водки и вина – на случай внезапных гостей и на черный день. В особенности это касается водки, которой он иногда расплачивается на даче с местными забулдыгами, когда надо сделать что-то простое, но тяжелое, вроде рытья фундамента.

Но у отца я точно не буду ничего брать. Купить?

В голове рождается и начинает медленно проясняться образ меня самого – пьяного, рыдающего в подушку, а вокруг валяются недоеденные куски пиццы, пустые промасленные коробки, упаковки от картошки-фри, смятые пластиковые стаканчики.

Ну уж нет, не настолько я опустился. Наверное… Да и не смогу напиться, когда рядом родители.

Возле соседнего подъезда останавливается такси.

Ну вот, утро перестает быть одиноким и саможалетельным. Надо идти домой, хотя совсем не хочется. Это же придется улыбаться и делать вид, что все прошло отлично. Отец, наверное, уже вернулся - и сейчас как раз завтракает перед тем, как лечь спать.

Сильно тру лицо руками, пытаюсь отрепетировать, как буду улыбаться дома. Может, не станут сильно приставать с расспросами? Скажу, что устал, а поговорим уже потом.

И только теперь понимаю, что о моем позоре они вполне могут узнать и без меня – от родителей других выпускников. Общаются же они вроде. Уж точно здороваются, так как почти все живем в одном небольшом районе. И что тогда? Как же хочется засунуть голову в песок и сделать вид, что никаких проблем нет. Вот так чтобы раз - и полная тишина, и темнота. А потом вытащил голову – и снова все отлично. Ну, насколько оно вообще может быть отлично.

Дверь в соседнем подъезде открывается, и на улице появляется Валентина Владимировна – старушка-божий одуванчик.

Это она что ли такси вызвала?

Поднимаюсь и направляюсь к своему подъезду, когда в спину доносится мужской окрик.

— Эй, парень, не поможешь?

Оборачиваюсь. Таксист в странной скрюченной позе стоит у машины, опираясь о капот, и машет мне рукой.

«Ну, что еще?»

Иду к ним.

— Здравствуйте, - здороваюсь с Валентиной Владимировной.

— Доброе утро, Стасик, - улыбается она в ответ. - Прости, что побеспокоили. Ой, - щурится, осматривая меня с ног до головы, - так у тебя сегодня выпускной?

Киваю и перевожу взгляд на таксиста.

— Брат, помоги погрузить вещи, - просит тот. Крепкий коренастый мужчина лет пятидесяти. - А то спину прихватило, не разогнусь. Я тебе на пиво подкину.

— Нет-нет, не надо, - суетится Валентина Владимировна. - У мальчика праздник - выпускной. Устал, поди. Спасибо, Стасик, я сама потихоньку.

Маленькая, худенькая, со сморщенным, точно у исхудавшего шарпея, лицом, она едва передвигает ноги. Еще полгода назад была вполне себе бодрой старушенцией, что-то сажала на грядках за домом, ухаживала за общественными клумбами и даже устраивала небольшие субботники, к которым привлекала многих соседей. А потом как-то враз сникла, погасла, увяла.

Я не так чтобы знаком со всеми соседями, тем более из соседних подъездов, но Валентину Владимировну знаю. Как-то даже раз разговорились с ней насчет современной молодежи - и старушенция, к моему удивлению, заявила, что рада возможности молодых общаться в интернете.

«Это же новые друзья, - говорила она. - Со всего мира. Это мы жили и ничего не знали, а вам все двери открыты.»

На мои слова, что интернет - это большая помойка, Валентина Владимировна хмыкнула и сказала, что свинья везде грязь найдет, а человек разумный только умнее станет.

Сейчас от старушки осталась лишь бледная тень себя прошлой.

— Я помогу.

— Да я сама…

— Вы же сами сказали, что у меня сегодня праздник. А разве можно спорить с человеком, у которого праздник?