Ребенок от мажора - Мария Манич

Мама читает электронную книгу, когда я захожу внутрь. Здороваюсь с её сиделкой или помощницей, как она просит её называть, и, чмокнув впалую холодную щёку, сажусь на стул. Обвожу взглядом палату. Батя не поскупился. Всё по фен-шую, чтобы презентабельно выглядело на фотографиях для местных газет, но стулья здесь всё равно самые дешёвые и неудобные.

– Я тебя сегодня только к вечеру ждала. Сейчас капельницы будут, после них я обычно сплю, – говорит мама, откладывая книгу.

Кивает сиделке, и та оставляет нас одних.

– Мимо проезжал, решил заскочить пораньше. Ты тут как? Не скучаешь? – спрашиваю хрипло.

Мне тяжело видеть, как с каждым днём она всё больше угасает.

– Когда тут скучать? Каждые полчаса в палату врывается новая медсестра и рассказывает, кто сегодня умер из соседей, – каркающее смеётся мать и добавляет, когда видит, как мрачнеет моё лицо: – Шутка. А ты где был, дорогой? Опять плохо спал?

– Хорошо спал, – вру, не моргая, решая умолчать о том, что сегодня был занят другим. – Тренировка была. В следующие выходные первая игра сезона, на неделе настрою тебе онлайн-просмотр. И запомни: болеть нужно будет за парней в красной форме, а не в синей.

Мама улыбается.

– Ты мне ещё правила расскажи. Как будто я совсем плоха и не помню, как люди играют футбол. Вон даже твою одноклассницу вспомнила, хотя не видела столько лет. Ты говорил, она учится с тобой? – с интересом спрашивает мать, поглядывая на меня своими усталыми, впалыми глазами.

– Ага… – отвечаю рассеянно, вспоминая сегодняшнюю встречу с Полиной. – На несколько курсов младше.

– Вы не общаетесь сейчас? Вы же очень дружили в школе, – мама облизывает сухие губы и подаётся вперед.

Это не первый раз, когда разговор у нас заходит о девушках. Обычно я не люблю, когда лезут в мою личную жизнь, и мало что рассказываю. Про Милу мать вообще ничего не знает. Да и зачем говорить, если и для меня эти отношения – так… чтобы были, и чтобы не искать случайный секс каждый раз, как припрëт.

– Не то, чтобы общаемся, – отвечаю уклончиво, – но сегодня как раз приехал от неё. Мои парни вчера перегнули палку, ездил за город – она там живёт – хотел узнать, всё ли нормально.

Узнал, блин. Вспоминаю про ребёнка, и непонятная волна опять прокатывается по телу снизу вверх.

– И… девочку видел? – неожиданно спрашивает мать, вырывая меня из собственных мыслей.

Поворачиваю к матери голову и приподнимаю брови. Откуда она знает про “девочку”? Я так понимаю, Поля ребёнка своего особо нигде не светила. Понятное дело, что и в подвале не прятала, но те же социальные сети у неё полностью чисты: нет и намека на материнство. Из общих знакомых со времен школы она до сих пор общается только с Виталиной Ермолаевой, это я тоже из социальных сетей узнал. Не помню, когда последний раз пытался разгадать чью-то жизнь по крупицам информации, которую имею. Романова всегда была не особо общительной, только с Витой и дружила. Наверное, это сыграло в её пользу, когда в восемнадцать лет она родила ребенка. Никто излишне языком не болтал.

Ещё этот ребенок… девочка, она не дает мне покоя. Её образ засел в мозгу и пульсирует навязчивой мыслью: я что-то упускаю. От Макарова родила? Да ну на фиг… сморозил из-за глупости и ревности. Не верю.

– Видел, – киваю.

– На кого она похожа? – продолжает свой странный допрос мать. Не припомню, когда её так волновали чужие дети, даже нас с сестрой полжизни няньки воспитывали.

Мама прижимает ладони к впалым щекам и смотрит на меня в ожидании, словно от сказанного мной зависит её жизнь. Она с таким же выражением на лице ждёт новые результаты своих анализов; к сожалению, улучшений они не показывают.

– На ребёнка. Полина сказала, ей полтора года, на кого она может быть похожа? – говорю, пожимая плечами и осекаюсь, забывая, как сделать чёртов вдох.