Ребенок от мажора - Мария Манич

Мать, ага. Моей дочери. Нашей дочери. Улыбчивое личико Алиски всплывает в памяти, и губы сами растягиваются в улыбке. Блин. Мне двадцать лет и у меня есть дочь. Она офигенная. Я каждый день знакомлюсь с ней заново. Пытаюсь её понять и узнать. Она мелкая, капец. Я никогда раньше к детям интерес не проявлял, до того как первый раз её увидел. Сразу потянуло к малышке. Кровь не вода, как говорят.

Да, труханул сначала, не поверил. Да кто б поверил? Два с половиной года прошло после единственной ночи с девушкой, а у неё ребёнок, похожий на меня как две капли воды.

Ага, не сразу разглядел. Ну бывает. Зато сейчас всё больше вижу в ней себя и даже Алку.

С сестрой познакомить её хочу. Но Полю надо к этому подготовить. Про мать и отца даже не заикаюсь, и так с этой Романовой как на пороховой бочке.

Вроде та же самая Кнопка, моя, а в тоже время совсем другая. Более взрослая, мудрая.

Смотрит так иногда глазищами своими голубыми, до костей пробирает. Думает там что-то в своей блондинистой головке, накручивает себя, но ни фига не скажет, конечно.

Я все так же её хочу, но теперь буду действовать по-другому. У нас ребёнок общий, тут как бы не испортить то, что уже есть. Поэтому и медлю.

– Отвали от неё. Я тебя последний раз предупреждаю, по-хорошему.

– Никогда не заваливал мамаш, – хрипло смеётся Чернов, запрокинув голову и медленно опуская её, смотря мне прямо в глаза, – будет первая.

Ну всё, кабздец ему. По хрену на игру. Запасные, чё, так просто у нас штаны просиживают на скамейке?

Делаю шаг к своему нападающему и хватаю его за футболку. Эластичная ткань трещит под моими пальцами, а Чернов ехидно скалится. Словно этого и добивался. На эмоции меня вывести.

– Чего медлишь, а, капитан? – спрашивает. – Ссышь, как всегда?

Откидываю голову назад и бью лбом в переносицу этому выпендрëжнику.

– Сука! – рычит Чернов, хватаясь за нос.

– Думай башкой в следующей раз, когда языком будешь молоть. Романова – моя.

– С товарищами по команде нужно делиться. – Сплëвывает кровь на газон Чернов и поднимает голову, глядя на меня.

Выглядит неважно.

– Поэтому ты поделился Василенко? – усмехаюсь.

Понимаю, что перехожу грань, но меня уже не остановить.

Милка – бывшая девушка Михана, и, видимо, он никак не может этого забыть. Так занялся бы ей снова, сейчас, когда она свободна как ветер. Меня с ней связывали лишь отношения в горизонтальной плоскости. И о том, что она спала ещё с кем-то из команды до меня, я не знал.

Чернов рвёт с места, сбивая меня с ног. Вместе валимся на газон. Из легких вышибает весь воздух. Уворачиваюсь от кулака Михана и бью в ответ. Удары выходят смазанными, но те, что достигают цели, доставляют мне неподдельное удовольствие. Об игре вообще не думаю. Давно надо было ему ввалить. Уже и забыл, какой это адреналин – с кем-то подраться. Выпустить пар. А выпустить пар мне давно было пора.

– Эй, парни! Харе!

– Ник, остынь давай, завтра игра.

Нас быстро разнимают. Чернов победно скалится окровавленной рожей, расслабленно откинувшись на руки ребят из команды. Потираю ребра, потом челюсть и сбрасываю с себя удерживающие меня ладони.

Я спокоен, мать вашу.

– Прекратить немедленно! Затеяли драку, как стая щенков, не поделивших сиську мамки, – разносится над стадионом голос старого тренера. – Волков, ко мне.

***

Тренер долгих тридцать минут сотрясает воздух нравоучениями и угрозами лишить меня звания капитана. Приложив холодную бутылку с водой к ноющей щеке, скучающим взглядом скольжу по небольшой тренерской, которую нам предоставили при аренде стадиона на эти дни.

Совершенно не жалею о том, что съездил по смазливой роже Чернова, он давно нарывался, обхаживая Полинку и трепавшись о ней. Надо было затеять эту долбаную драку ещё раньше. Выпустил пар, и стало так хорошо. Всё правильно.