Конец лета - Даниэла Стил (1993)

— Ты готова, моя дорогая? — Была полночь. В ночь с понедельника на вторник. День Труда. Он уже завершился. Пора отправляться домой. Она в последний раз окинула взглядом гостиную, потом молча взяла его руку. Свет был уже потушен, женщина на пляже на картине Уайета прятала свое лицо в лунном свете. Покидая этот дом, Дина в последний раз взглянула на нее. На улице было прохладно, а на небе полно звезд, и ярко светила луна.

— Я люблю тебя. — Они переговаривались шепотом, когда она тихо уселась в машину. Он коснулся ее лица и затем поцеловал ее.

— Я тоже тебя люблю. — Они оба улыбались, сейчас и впрямь им не о чем было печалиться. Все эти дни их связывали чувства радости, умиротворения и любви, которые вряд ли кому-либо из них удавалось испытать в жизни; и между ними было что-то такое, чего никому бы не удалось у них отнять. Это принадлежало только им. На всю оставшуюся жизнь. — Ты счастлива, так же, как и я, Дина? — спросил он. Она кивнула, продолжая улыбаться. — Я понятия не имею, почему я чувствую себя так чертовски здорово, за исключением того, что это ты делаешь меня таким счастливым, и ты всегда будешь приносить мне радость. Что бы ни произошло.

— Ты для меня значишь то же самое. — И тоже будешь приносить мне радость. Она всегда будет крепко держаться за эти воспоминания в течение всей такой долгой, холодной и беспросветной, как зимняя ночная мгла, совместной жизни с Марком. Она будет думать о нем, когда будет держать в руках своего ребенка, представляя себе, что это мог бы быть его ребенок. Как она хотела, чтобы это было так; ей вдруг захотелось этого больше всего на свете.

— О чем ты думаешь?

Они отправились в обратный путь в Сан-Франциско, рассчитывая добраться туда к двум часам дня. На следующее утро они встанут поздно, а затем после завтрака он отвезет ее домой. Марк должен был появиться во второй половине дня. Во вторник, в три часа. Это было все, что можно было узнать из отправленной им телеграммы. Маргарет прочитала ее содержание Дине по телефону, когда та позвонила к себе домой, чтобы удостовериться, что дома все в порядке. Во вторник, в три часа.

— Я спросил тебя, о чем ты думаешь?

— Минуту назад я раздумывала о том, что была бы очень не против заиметь от тебя сына. — Она улыбнулась куда-то в ночь.

— А моя дочь? Ты бы не хотела и ее? — Они оба улыбнулись.

— И сколько же ребятишек ты планируешь иметь?

— Какое-нибудь круглое число. Может быть, двенадцать. — В этот момент она засмеялась и прилегла на его плечо, пока он вел машину. Ей вспомнилось, как он произнес эти слова в первый раз в то утро после ее выставки. Интересно, будет ли еще когда-нибудь подобное утро в ее жизни?

— Я довольствовалась бы двумя.

Он не мог выносить эти временные формы, с помощью которых она выражала свои мысли. Это напоминало ему о том, о чем он не хотел знать. Даже вспоминать. Только не сегодня вечером.

— Так когда же ты решила, что ты все-таки не слишком стара?

— Я до сих пор думаю так же, но… так легко помечтать.

— Будучи беременной, ты выглядела бы очень привлекательной. — На этот раз она ничего не ответила. — Ты устала?

— Есть немного.

Она утомлялась достаточно часто в течение всей недели. Это, разумеется, было результатом перенапряжения, но ему все равно не нравились эти темные круги под глазами и эта бледность на лице, когда она вставала из постели по утрам. Но ему уже не придется переживать по этому поводу после того, как окончится сегодняшний день. Сегодня он мог позволить себе это в последний раз. Удивительное дело, но начиная с завтрашнего утра он должен был остановиться.

— А сейчас о чем ты думаешь? — Она с серьезным видом подняла на него глаза.

— О тебе.

— И это все? — Она пыталась подразнить его, но он не стал ей подыгрывать.

— И это все.

— О чем же именно?

— Я думал о том, насколько сильно я хочу, чтобы у нас был ребенок.