Чтобы сказать ему - Марта Кетро (2019)

Но чуда не происходило, ей становилось всё хуже, вечером она засыпала, не зная, сможет ли подняться с утра. Скоро дни и ночи слились в сплошные тягостные сумерки, она почти не помнила, как совершала те или иные действия, иногда обнаруживала себя идущей или скорченной на земле, но укутанной в спальник. Что-то жевала, запивала водой, приходила в себя оттого, что с голым задом сидит под кустом, и с трудом натягивала штаны.

Хуже того, её стали посещать кошмары, более похожее на видения – граница между бредом и явью стёрлась, Дора не всегда понимала, она потеряла сознание и упала или ещё идёт, видит реальный мир или галлюцинирует. Те, кого она встретила по дороге, стали возвращаться к ней, но все они были мертвы. Дора будто смотрела кино про себя и в то же время воспринимала и чувствовала каждую деталь: тепло, холод, запахи, звуки, камни под ногами и дождь на щеках.

Первой она видит Сиело, точнее, сначала замечает кучу тряпок на земле, а когда подходит поближе, различает в пыли тёмную длинную прядь волос. Сиело удушили, на горле её виднеются синие пятна, свитер разорван, ноги обнажены, ляжки покрыты синяками и засохшей кровью. Дора кричит, её рвёт, она падает на колени, но когда приходит в себя, понимает, что находится в другом месте, и тела уже нет.

Под ногами что-то блестит, Дора приглядывается и понимает, что это обрывок посеребренной кожи. Ветер пахнул гарью – вонь горящего пластика смешивается с ароматом жареного мяса. Вдалеке тлеют остатки большого костра, некоторые угли ещё светятся. Дымятся обрывки тряпок, полоска зеленого кружева трепещет на ветру, всюду разбросаны окровавленные разноцветные пёрышки, будто лисы сожрали райскую птичку, а в центре пепелища валяются куски трёх разрубленных тел, с которых тщательно срезали мясо.

Ленке повезло, она умерла сама, замёрзла, свернувшись в сухой канаве, укутанная в коричневую шаль, на которой не тает иней.

Обезображенный избитый Писатель поджидает её повешенным. Одинокое дерево и покачивающееся тело она замечает издалека, но всё равно не может свернуть, и пока ноги несут её вперёд, может разглядеть подробности: сизый вывалившийся язык, засохшую рвоту на потёртом вельветовом пиджаке, пятно мочи на штанах и голые посиневшие ступни.

Груда железа в бензиновой луже – Тони. Невозможно вообразить силу, которая способна так перемешать тело с кусками металла, будто детская рука пыталась слепить вместе игрушечный мотоцикл и пластилинового человечка: ступня торчит между спиц колеса, колено глушителя пробило затылок и выходит из-под нижней челюсти, а на лице застыло изумление ребёнка, которого обманула любимая игрушка. Дора не успевает подойти – неудачная скульптура вспыхивает на её глазах и пропадает в ревущем пламени.

Мальчики выглядят нетронутыми. В ней зажигается надежда, когда она видит двух полуобнажённых парней, лежащих в обнимку на спальнике. Дора из последних сил прибавляет шаг, подбегает и падает на колени. Люка безмятежно спит, пулевое отверстие на виске почти незаметно. А Колин лежит, уткнувшись ему в плечо, Дора убирает вьющиеся волосы, кажущиеся тёплыми, и видит, что выстрел в упор снёс ему лицо. «Ты бы сказал, что на тебе лица нет, малыш», – бормочет она и хохочет диким булькающим смехом.

В следующий раз она очнулась у реки, как раз для того, чтобы увидеть в камышах раздутый труп Красавчика. Закапал редкий дождик, и мутная поверхность пошла кругами.

Дора не остановилась и побрела вдоль воды, думая, что если сорвётся вниз, то наверное сразу утонет, и это было бы лучше всего. Но берег стал ниже, постепенно перешёл в замусоренный пляж, и впереди снова показалось что-то тёмное.