Потайная дверь - Ева Фёллер (2019)

Молли только пожала плечами, но мысли хорошо читались по её лицу. Её симпатии разделились. В первую очередь она думала о собственном благополучии. Молли было почти тридцать, и шансов для подъёма по социальной лестнице у неё оставалось немного. Никто не посмел бы поставить ей в вину то, что в первую очередь она печётся о себе. На её месте я и сама ничего не желала бы так сильно, как покинуть эту убогую местность. А ведь ей ещё сравнительно сносно жилось здесь, потому что в её распоряжении было два этажа. А под нею в пространстве, разделённом на множество тесных комнат, жили ещё семей десять с многочисленными детьми. Сталкиваясь с этими людьми на лестнице, можно было ужаснуться их болезненному, истощённому виду. Будь то старые или малые, здесь жили сплошь худые, постоянно кашляющие люди. Многие дети были острижены наголо – из-за вшей. Целые семьи из этого дома работали до упаду на близлежащей суконной фабрике, включая детей, которым приходилось работать за прокорм лет с девяти или десяти. И всего заработанного едва хватало на жильё и самую убогую еду. В доме постоянно воняло углём и рыбой, и это в лучшие дни. А когда шёл дождь, отвратительные миазмы переполненных отхожих мест проникали во все щели и отравляли воздух до последнего уголка.

Разница с роскошной жизнью высшего слоя в лучших частях города была разительная. Трудно было поверить, в каких жалких условиях жили здесь люди. Оглядываясь назад, я сердилась на себя – с какой лёгкостью я расшвыривала деньги в моих шопинг-турах с Ифи, ни разу не подумав о горькой бедности на востоке города!

Нет, никто бы не упрекнул Молли за то, что она хотела выбраться отсюда любыми путями, и, когда после замечания о её якобы молчаливости я поймала взгляд Себастьяно, мне тут же стало ясно, о чём он подумал: она нас уже продала. Когда после этого я пригляделась к ней, то, к своему ужасу, увидела, что это подозрение оправдано. Короткая дрожь ресниц, предательский румянец на щеках и то, как её правая рука судорожно сжимала неизменную бутылку джина – все эти знаки невозможно было не заметить. Видимо, мистер Смит поручил ей заверить нас в нашей безопасности, пока он не вернётся с подкреплением, но остатки совести привели её к тому, что она обронила пару намёков, – и мы насторожились.

Себастьяно взял с комода подсвечник и протянул ей:

– Вот. За дырки в портрете. И за всё остальное, – он пристально посмотрел ей в глаза, отчего она ещё больше покраснела. Она выхватила подсвечник у него из рук, сделала несколько глотков джина и строптиво вытерла рот, не обращая внимания на то, что размазала при этом красную губную помаду.

Уклоняясь от наших взглядов, она зажала подсвечник под мышкой и вышла. Через две секунды снова заглянула:

– Как я уже сказала, наверняка нашлись в нашем доме люди, которые выдали этому сыщику, что вы здесь. Я ведь не знаю, чего вы там натворили или что ещё украли, помимо этого подсвечника, но мне кажется, что кому-то не терпится вас схватить. – Она скривила гримасу, которая явно должна была выразить сожаление: – Говорю же вам.

С этими словами она окончательно скрылась.

Я глубоко вздохнула. Себастьяно уже начал собираться.

– Чего ты ждёшь? – спросил он.

Расстроенная, я посадила Сизифа в корзинку, взяла дорожную сумку и принялась паковать свои вещи.

– И куда мы пойдём? – спросила я.

– Вопрос уже не в том, куда мы пойдём, а как быстро мы уберёмся отсюда. – Себастьяно решительным жестом накинул на себя плащ, обулся и пристегнул к ремню ножны. – У нас в запасе вряд ли больше получаса.

– Я думаю, больше, ведь этот тип должен ещё привести подкрепление.

– Подкрепление он приведёт. Но не сам лично. Наверняка послал кого-нибудь, а сам остался тут и глаз не спускает с нашего дома. Это значит, что сейчас у нас есть только один противник, но это продлится недолго.

Я проглотила нарастающий страх и ускорила сборы.