Остров-судьба - Дорис Хоу (1994)

— Я предложил тебе все, что имел, — включая самого себя, — но это все оказалось недостаточным для такой девушки, как ты. У нас было очень мало времени для того, чтобы лучше узнать друг друга. Я торопил тебя, потому что никогда прежде не испытывал ни к кому подобных чувств. Я хотел поначалу спровадить тебя с острова, потому что испугался того воздействия, которое ты способна была оказать на меня. В первый раз за весь прошедший год в моем сердце поселился мир и покой. Я забыл о женщинах и не собирался вспоминать их… Но появилась ты. С той ночи в моей жизни произошел резкий поворот. Я торопил тебя с решением, потому что… Потому что не хотел давать ни тебе, ни себе времени на размышления, которые всегда расхолаживают и искажают суть…

Франциска молча мучилась, не понимая, почему он только крутится вокруг самого главного, но не приближается к нему вплотную. Весь его монолог, несмотря на его драматическую напряженность, ничего не говорил ей, ничего не объяснял. За его словами, за его искаженным болью лицом скрывалась какая-то тайна, к которой он не хотел прикоснуться, не хотел открыть ее Франциске.

— Когда-нибудь мы обязательно поженимся, Франциска, — сказала Макс угрожающе.

Он выглядел крайне усталым. Так выглядит проигравший человек. Чем объяснить его нерешительность? Может, к этому имеет какое-то отношение болезнь, от которой он совсем недавно оправился?..

Что бы там ни было, а он не был с ней до конца искренним сейчас, и Франциска это отчетливо чувствовала.

— Ты ошибаешься, мы не поженимся. Мой отец прав. Ты ничего не желаешь объяснять мне даже сейчас. Почему? Что тебя останавливает? Ведь ты любишь меня, если верить твоим словам.

Макс покраснел и медленно опустился на стул. Франциска молчала в ожидании.

— Я уже говорил тебе, что был женат, — наконец с трудом произнес Макс.

— Да.

— Так вот… Я говорил, что моя жена погибла в авиакатастрофе. И говорил это, не имея на то доказательств. Самолет нашли. Но пассажиры и летный экипаж исчезли без следа. Должно быть, они ушли после катастрофы… С тех пор их не видела ни одна живая душа. То есть официально ничем не подтверждено, что она погибла.

Эти слова невидимым облачком плыли по комнате. Чувствовалось, что Максу стоило большого труда рассказать это.

Франциска не двигалась и молчала, терпеливо ожидая, пока Макс вновь соберется с силами и продолжит. Было видно, что воспоминания вызвали у него сильное потрясение и он старается преодолеть его словами.

— Тела, конечно, со временем найдут. В этом я уверен. Но пока люди считаются пропавшими без вести. Я знаю, сердцем чувствую, что она погибла, но… у меня нет доказательств.

Макс вытер испарину, выступившую на лбу, носовым платком.

Франциска села в огромное, обитое кожей отцовское кресло. Силы, казалось, оставили ее, когда она осознала значение этих слов Макса. Теперь ей многое стало ясно.

— Теперь ты понимаешь, почему я не мог действовать… с такой же решимостью, с какой действовал Джон? Я должен был забыть о тебе, но стоило мне увидеть тебя на балу, как я… возжелал тебя. Но я не хотел быть причиной твоих несчастий.

Франциска вздохнула и в отчаянии откинулась на спинку кресла. Дела обстояли намного хуже, чем она думала.

— Теперь все не так, как было между нами тогда…

Макс быстро приблизился к девушке и опустился на колени рядом с ее креслом, оперевшись об его подлокотник, но не прикасаясь к ней.

— Я знаю. У меня не было никакого права… О, Боже!

Франциска почти физически ощущала его страдания, но была неспособна облегчить их в ту минуту, так как мучилась не меньше Макса. Он продолжал стоять возле нее на коленях, не поднимая глаз.

«Значит, жене еще ничего не известно, — машинально подумала Франциска. — Неудивительно, что он вел себя так…»

Макс снова прервал установившуюся было паузу отчаянной мольбой: