Надоевшая - Сашетта Котляр

Она поняла по тону, что ничего хорошего я не расскажу и побледнела, как полотно. Особенно было заметно это по тонким губам, которые были красными, а стали практически белыми. Но все же кивнула, и села рядом со мной на постель. Во мне почти проснулась надежда на ее выздоровление, и я начала рассказывать. Говорила я довольно долго, постаравшись всячески в своем рассказе оправдать Спайка, наверное, по старой привычке, но ничего из произошедшего со мной я не утаила. Рассказала и про изнасилование, и про «гараж ужасов», и про мертвого бандита, и про свою попытку самоубийства, которую предотвратил Максим, и про Виталика и его сестру. И чем больше я говорила, тем более шокированной выглядела мама. Но, как и обещала, не перебивала, дослушав меня до конца. А когда я закончила, взгляд ее был затравленным и виноватым.

— Это… Это моя вина, что с тобой все это случилось. Если бы не этот мальчик, твой друг, — она захлебнулась собственными словами, и заревела.

— Он мне не друг. Больше — нет. Все, что он сделал было лишь исправлением его собственных ошибок, а вовсе не проявлением любви и благородства, как он, должно быть, воображает. Не плачь, мам. Все уже хорошо.

Она покачала головой.

— Нет. Не хорошо.

Потом встала, взяла меня за руку, и я вместе с ней пошла на кухню, наблюдая за тем, что она делает. И обнаружила, что она выливает в раковину все запасы спиртного. Все, что у нее вообще было. Бутылки она собрала в пакет, который неприятно звенел. Затем она вышла в комнату, переоделась, и отправилась, очевидно, выбрасывать бутылки. Я смотрела ей вслед странным взглядом и молчала. Можно было бы, конечно, порадоваться, что сработало, но я здраво полагала, что радоваться рано. Вот если она продержится на таком настрое хотя бы год… А за то, что она выдаст мои тайны, я не переживала. Этого мама не делала никогда, если я того не хотела. Это было то, в чем я никогда не могла ее обвинить.

Когда она вернулась без бутылок, но с другим пакетом, в котором были продукты, я слегка удивилась. Потому что я ей денег точно не давала, а откуда она их взяла предположить было сложно. Она позвала меня на кухню. Там мама рассказала, что деньги ей дали те же люди, что угрожали ей, и еще что-то давал Спайк, когда я «болела» у него дома. А потом мы просто долго разговаривали на кухне, и выясняли отношения. Но без криков и скандалов. Скорее просто… распределяли обязанности?

Мама настояла на том, чтобы я окончательно уволилась с работы, и пообещала найти ее сама, и я не задумываясь позвонила Свете, и попросила ее уволить меня задним числом. Благо, работала я неофициально, и держали меня только потому, что очень хорошо относились и считали хорошим работником. Некстати вспомнился «больничный» то ли от Спайка, то ли от Змея. Оба даже не подумали о том, что я могу работать без оформления. Собственно, фактически я просто «дала добро» на то, чтобы на мое место взяли другого человека и не держали его для меня. А еще я попросила Свету прийти ко мне домой, и очень обрадовалась, когда она обещала быть тем же вечером.

Потом я привела себя в относительный порядок, позвонила в школу и выяснила, что оценки за полугодие мне выставили в соответствии с теми, что были у меня до того, как я внезапно перешла на домашнее обучение, и ехать мне никуда не нужно. Оставался еще один звонок, но его я решила отложить еще на день. Я отчаянно не хотела его видеть и с ним говорить, хотя это и было, наверное, не слишком честно.