Надоевшая - Сашетта Котляр

А потом мы кидались друг в друга попкорном, купленном все в том же парке, смеялись, врезались в чужие машинки в автодроме и мне казалось, что я абсолютно и совершенно счастлива. Особенно тогда, когда я по-настоящему проголодалась, сказала Спайку об этом, и он губами вынимал из моих волос и одежды раскрывшиеся зерна воздушной кукурузы, то и дело целуя меня в процессе. Как он заявил, в таком виде меня даже в придорожное кафе не пустят, а значит надо этот самый вид исправить на приличный всеми доступными методами. Я смеялась и краснела, тем более, что он даже дурачиться ухитрялся с сексуальным подтекстом, но совершенно не возражала. Было ощущение, словно я в раю.

Потом мы все же нашли подходящую уютную кафешку, где мне с первого взгляда понравилось. Я здесь никогда раньше не была, но я и не принадлежала к числу людей, у которых есть деньги на готовую еду, так что в этом как раз не было ничего удивительного. Здесь все было выполнено в бело-синих тонах, причем синий цвет преобладал, да к тому же был насыщенным, приятным глазу. Скатерти на столиках были в крупную синюю клетку, а сами — белые. Вместо стульев здесь стояли уютные кожаные синие пуфы, в которых можно было утонуть, если сесть неудачно. В самом не слишком большом помещении стоял, как выразился Спайк, «романтический полумрак», а услужливая веселая официантка в белом переднике встретила нас прямо на пороге, удачно пошутив что-то про то, что мы являем собой эдакое единство противоположностей, «Свет и Тьму». Максима она явно знала, так как очень удивилась тому, что он пришел с девушкой, а не с другом. Выходит, он не водит сюда своих девок?…

В кафе мы просидели, наверное, часа три, если не больше — разговаривали обо всем на свете, как не говорили раньше никогда. Я узнала, что несмотря на абсолютно разное детство и материальное положение мы со Спайком читали одни и те же книги и даже симпатизировали одним и тем же персонажам, как правило, отрицательным. Узнала, что даже с ним происходили вещи, которых он стыдится и не хотел бы вспоминать, но ради меня, так и быть, пойдет на откровенность. Узнала, что он может быть серьезным — и спустя минуту уже шутить, легко и ненавязчиво перескакивая с одной темы на другую…

Одно только не давало мне покоя: его глаза. Они то и дело темнели, как будто бы он злился на меня за что-то, но стоило мне прямо спросить, что не так, он только отшучивался и просил меня не обращать внимание на ерунду. Обращать внимание я не перестала, но ему решила больше ничего не говорить. В конце концов, паранойя — это болезнь, даже несмотря на то, что если вы параноик — это вовсе не означает, что за вами не следят. Так что не стоит портить ему настроение.

Когда мы, наконец, собрались уходить, а я допивала уже наверное седьмой или восьмой стакан грейпфрутового сока (а больше я ничего, кроме отбивной с гречкой и его, не заказывала), Спайк объявил, что в такое позднее время он меня домой не отпустит. Да и вообще, чего мне дома делать, там ведь все равно нет ничего хорошего. Так что, он единолично решил, что я еду к нему. Я ничуть не возражала, мне нравилось и это странное свидание и его общество, и то, как он временами умудрялся опошлить даже самое невинное мое высказывание, так что я только позвонила тете Даше и попросила приглядеть за Сириусом (так звали моего крыса) еще сутки, попутно наплетя ей что-то о том, что буду с ребятами на речке. То ли соседка поверила, то ли ей было все равно, а ответственность за моего питомца она взяла, так что я со спокойной душой поехала к парню, даже несмотря на то, что прекрасно понимала, чем, скорее всего, закончится это «повторное празднование».

Я не ошиблась. Стоило нам зайти в дом, а Спайку запереть дверь — как я оказалась прижатой к ближайшей стене его горячим телом.

— Ну что, ты больше меня не демонизируешь, мм? — осведомился он ехидно, обращаясь, по-видимому, к моей шее.