Надоевшая - Сашетта Котляр

— Отпустили или ты сбежала, наплевав на логику и здравый смысл? — и попыталась ободряюще улыбнуться. Получилось плохо. Света нахмурила рисованные брови, положила руку мне на лоб, и, лишь убедившись, что я здорова, ответила.

— Отпустили. Сегодня, к счастью, не сильно много народа, да и Карина была в шоке, когда увидела фото твоего Сириуса. Она решила, что это форс-мажор, а тебе необходима поддержка. Я же говорила, у нас не звери работают! Тебе всего семнадцать, а тут… Такое! — Света всплеснула руками, эмоционально показывая свое возмущение ситуацией. — Да, кстати, мы тебе задним числом отпуск на неделю выписали. Отдохни. Я знаю, этот зверь был чуть ли не единственным близким тебе существом, да и даже я, боюсь, после такого зрелища была бы в серьезном шоке. Ты в отпуск последний раз ходила… Да никогда ты в него не ходила. Вот, кстати, деньги за неделю, — Света протянула мне плотный конверт. — Тут не только положенные тебе отпускные, мы с девочками еще сверху скинулись, ты всегда много чая собираешь, негоже «помогать», ухудшая твой уровень жизни. И не спорь со мной, — добавила она, когда я открыла рот, чтобы попытаться отказаться от всего этого.

Я и не спорила. Поблагодарила Свету, убрала деньги в одну из своих нычек в недрах шкафа, даже не посмотрев, сколько там, а потом деятельная менеджер отпоила меня валерьянкой, чтобы я хоть немного успокоилась, мы оделись и понесли Сириуса к кладбищу. Местный сторож разрешал «молодежи» хоронить свою живность в отдельном закутке. По его словам, чтобы мы не закапывали их за домами и в лесу, где неглубокие могилки постоянно кто-то раскапывает, случайно или нарочно, и потом трупы любимых питомцев гниют на солнышке. Об этом все знали, в том числе и Света, и я.

Когда мы выходили из подъезда, я обнаружила на детской площадке возле своего дома Дениса Агатова. Он стоял, разговаривая с кем-то по телефону возле качелей, и курил. В отличие от Спайка, ему категорически «не шли» сигареты, диссонировали с его образом пай-мальчика. А я по привычке отмечала такие вещи, хотя, казалось бы, вообще не должна была обратить на него внимание. Нас со Светой он сначала не заметил, но в тот момент, когда мы проходили мимо «его» качелей, меня ожег его презрительный взгляд. Я нервно вздрогнула, собираясь пройти дальше, однако парень, как оказалось, не был намерен мне и Свете этого позволять. Нас догнал его голос, наполненный тем же презрением, что и взгляд:

— Что, даже не поздороваешься с «сыном зэка и матери-одиночки»?

Я растерянно остановилась, не зная, что сказать. Извиняться я была не в силах после того, что произошло с моей крысой, но и возразить ему или пройти мимо, как ни в чем ни бывало, я не могла. Зато у Светы таких моральных дилемм не было. С яростью, достойной дикой кошки, защищающей своих котят, она набросилась на Дениса:

— Ты какого хрена к девочке пристаешь, придурок малолетний? Ты хоть знаешь, что она пережила только что? Кто тебе право дал вообще с ней таким тоном разговаривать, а?! — затараторила она, уперев руки в бока, и нависая над Агатовым. Я попыталась вмешаться, объяснить, что я и дала, своим отвратительным поведением накануне, но меня никто не слушал. Ни Света, ни тем более Денис. Они кричали друг на друга, не давая мне вставить ни слова, и в конце концов, я перестала мешать им и теперь просто стояла и слушала. Слушала, как Света орет, что какая-то мразь убила моего Сириуса, домашнего крыса. Слушала, как Денис доказывал Свете, что не важно, что со мной произошло, потому что я веду себя так же, как мои бывшие друзья, а та, в свою очередь, орала, что нельзя предъявлять претензии к девушке, находящейся в шоке. К счастью, менеджер была слишком увлечена отстаиванием моей чести и не обратила внимания на «бывших друзей», и, соответственно, не стала выяснять, о каких друзьях идет речь и почему они бывшие.