Надоевшая - Сашетта Котляр

Впрочем, эти похоже были близнецами, и по крайней мере не питали склонности к сальным разговорчикам. Два молчаливых бугая два на два с кривыми многократно переломанными носами и маленькими глазками, вот кто был вместе с Дэнчиком, и вот кому он, лучезерно улыбнувшись, приказал связать меня и посадить в угол, как я и подозревала, не отапливаемой комнаты на кресло. Прямо напротив того, что напоминало изрядно подгнивший трон, и стояло возле давно потухшего камина, сделанного тут на западный манер.

Я не стала ничего говорить Денису или сопротивляться его людям, поскольку это могло обеспечить мне разве что несколько неприятных повреждений, но никак не поспособствовать моему освобождению. Я спокойно дала себя связать, только тихо отказавшись раздеваться. Впрочем, это их не удивило: в помещении, где мы находились, было до отвратительного холодно. Я зябко поежилась, а Денис, убедившись, что меня надежно примотали тонкой бечевкой к стулу, попросил своих бугаев растопить камин, чтобы хоть немного утеплить комнату. При этом он сально улыбался, и мне пришлось делать над собой усилие воли, чтобы не начать вспоминать прошлый к нему визит.

Агатов, от которого неприятно пахло давно немытым телом, подошел ко мне. Одет он был в старую дубленку, по всей видимости повидавшую еще его деда и тяжелые зимние сапоги, и, судя по запаху, ни ее, ни то, что было под ней он не снимал по меньшей мере пару недель. Впрочем, на степень довольности его физиономии, это, к несчастью, никак не влияло. Задумчиво глядя на меня, он хрипло, так, словно давно не пользовался голосом, заговорил.

— Рад тебя видеть, Влада.

Я промолчала, не желая вступать в диалог с этим сумасшедшим. Он раздраженно поморщился, поинтересовался, какого черта я молчу, и, не получив ответа, кивнул одному из своих бугаев. Тот встряхнул меня вместе с трухлявым стулом, к которому я была привязана.

— Что ты хочешь слышать? Что я — нет? А это разве не очевидно? — на него обрушился злой поток риторических вопросов. В голосе у меня вместо положенной паники или реально имеющегося равнодушия была холодная ярость. Хотелось, чтобы он не понял: в таких ситуациях эмоции у меня как будто отключаются, уступая бразды правления логике и разуму, чьи действия направлены на выживание. Мне казалось, это мое преимущество, а преимущества следует скрывать от тех, кто собрался через тебя мстить другим людям. Впрочем, то, что до стадии «переживание неиспытанных эмоций» я могу и не дойти, вызвало у меня нервную дрожь. Однако, этого никто не заметил: им было немного не до меня.

Агатова отвлекала Марина, подойдя к нему, и многозначительно протягивая ладонь. Подонок грязно выругался, но покорно отсчитал стопку пятитысячных бумажек. В голове невольно пронеслось: «ну хоть жизнь моя стоит дорого». Правда, это ничуть не утешало, особенно если учесть, что получив деньги, девушка вышла из нашей «избушки на курьих ножках», с мерзкой улыбочкой помахав мне на прощание. Я невольно поразилась ее наглости. Значит, она на самом деле спокойно вернется к Белоусовым в дом, и будет разыгрывать огорчение от моей пропажи?! Или все-таки уедет? Впрочем, что бы она не сделала, мне это никак не поможет. Более того: есть немалая вероятность, что я никогда этого не узнаю, по той простой причине, что меня здесь и прикончат.

Избавившись от Марины, подонок снова переключил внимание на меня. На губах его играла мерзейшая из когда-либо виденных мною сальных ухмылок, и он явно ожидал какой-то реакции: вопросов, слезных просьб или еще чего-то подобного. По крайней мере, он выжидательно сверлил меня взглядом какое-то время. Не дождавшись желаемого, Агатов закатил глаза, и, наконец, заговорил, напомнив злодея из фильма про супергероев.

— Влада, я думаю, ты хочешь узнать, почему я никак не оставлю тебя в покое. Это так?