Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях - Кэтрин Бартер (2021)

У Сэма есть образование, думала Мэгги. Она не знала какое, но всё-таки это видела. Он был остроумен, грамотно говорил и многое знал, это очевидно. И перспективы у него есть. Он молод и усердно трудится. Он не всю жизнь просидит в посыльных, а если и так, думала она, какая разница, если богатой будет она?

– Я ещё подумаю, – сказала она и сама оперлась на стойку, взглянув в его обрамлённые длинными ресницами глаза, ясные и яркие, как самоцветы.

Глава 25

В конце месяца мистер Барнум предложил продлить договор ещё на три – и они продлили. Весна сменилась сырым летом, когда воздух был влажный и тяжёлый, над улицами висело жёлтое марево и все болели. Отец впервые написал им письмо – краткое, ёмкое, с вопросами, ходят ли они в церковь и учится ли где-нибудь Кейт.

В паре кварталов от отеля находилась маленькая методистская церковь, и иногда они туда ходили – на воскресную службу. Но к воскресенью Мэгги настолько изматывалась, что слушала проповедь с трудом. «Да, папа, – написала она ответ. – Мы ходим в церковь».

Времени ни на что не хватало. Утро перетекало в день, вечер и ночь, каждый день появлялось столько новых лиц, что Мэгги уже перестала их различать, хотя люди приходили самые разные: молодые и старые, чёрные и белые, ирландцы и англичане, смеющиеся и плачущие. К концу июля она и сама иногда плакала – неожиданно, без всяких причин, не считая измочаленных нервов.

И того, что Кельвин болел. За июнь простуда стала хуже, неожиданно налетали приступы кашля, после которых он обессиленно задыхался. Его бросало то в жар, то в холод, он спал целыми днями. Приходили врачи, что-то прописывали, только ничего не помогало – или помогало, но ненадолго.

– Пройдёт, – повторял он. – Завтра будет лучше.

У неё начались кошмары. Она в пожаре, из-за пламени наблюдает отец. Она тонет, Джеймс Крейн держит её голову под водой. На неё злятся мужчины. Однажды она проснулась, стоя у окна и расшатывая раму, словно хотела сбежать. Однажды проснулась на коленях на полу, задыхаясь от необъяснимого ужаса.

– Это всё жара, – так Лия пыталась объяснить сны и лунатизм. – Нам всем снятся кошмары. И в детстве ты часто ходила во сне. Не о чем беспокоиться.

«Остановись». Иногда Мэгги слышала в мыслях голос матери – своей матери, оставшейся на ферме Дэвида и Марии в Аркадии, как будто в тысяче миль отсюда. Единственное слово: «остановись». Но она не могла. Три сеанса каждый день, и билеты уже оплачены.

Пятница, за полчаса до последнего сеанса. В салон отеля набились люди – их гости и ещё посетители лекции, проходившей в столовой. Все бросали на Мэгги и Кейт за их угловым столиком любопытные взгляды. Вечерний управляющий поставил перед ними бутылку вина и три бокала.

– От мистера Кэри, – сказал он так, словно им положено знать, кто это. Он налил бокал, его взяла Кейт.

Винный погреб в отеле был большим – ничего подобного они ещё не видели, – и бутылки в нём будто никогда не кончались. Прошлым вечером гости попросили, чтобы Мэгги и Лия остались с ними после сеанса, без конца подливали полнотелое, липковатое красное вино, которое Мэгги на самом деле не понравилось, и рассуждали о политике и религии, забрасывая вопросами, на которые она в конце концов больше не могла отвечать, потому что веки слипались, а лица перед глазами плыли. Она не помнила, как оказалась в кровати, и сегодня её мутило и знобило, голова кружилась, тянуло прилечь в тёмной комнате.

Кейт отпила вино – прозрачное, едва заметного жёлтого оттенка, почти как шампанское. Скривилась, но отпила ещё.

– Это не тебе, – сказала Мэгги. – Мистер Кэри не знает, сколько тебе лет.

Кейт пожала плечами.

– Бокала всё равно три.