– Здесь нельзя, – всполошилась она. Ощутила за собой тёмный простор вестибюля со спящим администратором и немыми блестящими полами. – Это наш салон, мы здесь работаем.

Она взглянула на сервант. Бутылка ещё на месте.

– Я знаю, мисс Фокс. Поэтому и жду.

– Мы закончили, – сказала Мэгги. – На сегодня мы закончили. И вам нужно купить билет.

– У меня есть билет.

– Тогда приходите завтра.

– Я буду здесь и завтра.

Она поискала за спиной край двери на ощупь и нашла – в ладонь врезался острый угол замка.

– Вы гость? – спросила она, хотя сил хватало уже только на слабый шёпот.

– Насчёт гостя не знаю, – сказал он. – Но я приглашён.

Он стоял перед ней, и она чувствовала на лице его дыхание. Он держал бутылку.

– Прошу, – сказал он.

Её глаза раскрылись и увидели тьму, в которой скоро проступили мазки краски на потолке, а твёрдая поверхность под телом стала ковром. Задыхаясь, она резко села. Она была в ночнушке, пропитанной потом. Окна открыты нараспашку. Волосы прилипли к лицу, в голове колотило. Она увидела свою развороченную кровать, перекрученные простыни. И на каминной полке – тёмные очертания бутылки. Пустой.

Глава 27

Пришло утро – с сияющими, омытыми дождём тротуарами, с мягким серым небом. Грозу она проспала. Отчаянно хотелось пить. Мэгги вытряхнула последние капли застоявшейся воды из кувшина.

Бутылка так и была на полке. На босых ногах остались тёмные пятна, словно от мастики для пола в вестибюле.

Страх от узнавания никуда не делся.

Когда-то Эми спросила, как Мэгги представляет себе дьявола. И она нарисовала его в уголке тетрадки. Худой белый мужчина в костюме.

От вида бутылки внутри всё переворачивалось. Это было во сне. Во сне она спустилась, в кошмаре вошла в салон.

Лия не раз говорила не переживать из-за лунатизма, но Мэгги слышала о тех, кто во сне покончил с собой или выпал в окно. Раз она смогла выйти из комнаты и дойти до первого этажа… раз ей теперь приснился дьявол…

Она никому не могла рассказать. Решат, что она опасна.

Её трясло. Казалось, вот-вот польются слёзы.

Умывшись и одевшись, она спустилась и увидела, что вестибюль вернулся к обычной суете: посыльные носили багаж, прибывали и отбывали гости, прогуливался, насвистывая, дневной администратор.

Она знала, что уложила волосы как попало, что кожа у неё угреватая и пересохшая. Хотелось есть.

Мэгги подошла к стойке – в мыслях мелькнуло воспоминание о спящем администраторе – и постояла, дожидаясь, когда её заметит утренний дежурный, развешивавший на крючках ключи от номеров спиной к ней. В конце концов она позвонила в колокольчик. Её рука тряслась.

– О, – сказал он, обернувшись. – Мисс Фокс.

– Доброе утро, – она ощутила на себе его скептичный взгляд. – Я просто хотела… для нас нет писем? Или для меня?

Он кивнул, потом громко свистнул мальчишке, который тут же подскочил к нему. Сэма видно не было.

– Принеси письма сестёр Фокс, – сказал администратор, и мальчишка умчался.

Пока они ждали, он всё смотрел на неё, а потом спросил:

– Впереди тяжёлый день?

Она даже не помнила, что за день сегодня.

– Да. Думаю, да.

Он снова кивнул, и она заглянула за него в столовую, поискав глазами сестёр.

Тут он заговорил тише.

– Теперь и моя жена увлеклась вашей чепухой. Несколько месяцев назад умер её отец, и она думает, что сможет поговорить с ним с помощью вашей кофейной гущи или чем вы там… По-моему, это неправильно. То, что вы делаете.

Она несколько раз моргнула, чувствуя навалившуюся слабость. Так хотелось есть, что она не сразу прониклась его словами.

– Мы утешаем людей. Дарим покой и… и радость.

– Надувательство это всё.

Во рту было сухо.

– Каждый сам решает, во что верить.

– По-моему, вера – это не выбор.

– Ваши взгляды – это ваше дело.