Царская дочь - Сельма Норт (2020)

Лидия подумала об Иавине. Теперь, когда чужеземцы уехали, они с Берлом вот-вот вернутся. Он ведь обрадуется новому братику, их с Каменотесом сыну? Или малыш напомнит ему о погибших братьях, братьях из его прошлой жизни в далекой стране?

Проснулась Беляшка. Козлята уткнулись в ее вымя и, повиливая хвостиками, принялись громко сосать молоко.

Лидия села в постели. В животе резануло болью. На миг перед глазами поплыло, и она замерла, ожидая, когда головокружение пройдет. Потом с улыбкой потянулась к сыну:

– Менахем… Просыпайся. Тебе тоже пора поесть.

Она взяла его на руки и содрогнулась.

Из ее горла вырвался жалобный вопль.

От ужаса она чуть не уронила ребенка. Это не Менахем!

Лидия с трудом поднялась и, держа младенца на вытянутых руках, как можно дальше от себя, на нетвердых ногах вышла на двор. Это чужой ребенок!

Плетельщик только-только прилег в надежде немного поспать. Жена вернулась, но, казалось, совсем не устала. Она беспокойно ходила туда-сюда, то брала что-то в руки, то снова клала на место.

Он отвернулся от нее и закрыл глаза, но тут кто-то резко откинул завешивавшую вход циновку и с жалобным воем ввалился внутрь.

Плетельщик испуганно приподнялся. То была Лидия, и такой он ее не видел даже после смерти Каменотеса. К красному, распухшему лицу липли растрепанные волосы. Платье распахнулось на груди. Она выла, как воет зверь в смертельной опасности. Перед собой она держала младенца, очень маленького, очень хрупкого и совершенно неподвижного.

– Соседка! Посмотри! Ты же видела Менахема! Это не мой сын! Это не те пеленки, что соткали мы с Зиссель. Что случилось? Помоги мне, соседка. Помоги, сосед! Где Зиссель? Это не мой ребенок! Посмотри! Смотри же!

Ничего не понимая, плетельщик уставился на жену. В рассветных сумерках ее лицо казалось бледным пятном. Жена была странно спокойна. Она взглянула на ребенка и отвела глаза, упершись взглядом в стену.

– Мне очень жаль, Лидия, – ровным голосом ответила она. – Это действительно твой сын, и, боюсь, он умер ночью.

Берл мягко потряс Иавина за плечо.

– Они уезжают.

Иавин тут же проснулся, встал и вслед за Берлом вышел из пещеры. Далеко внизу между скал змейкой вился маленький караван: мужчины на лошадях, женщины на навьюченных ослах и мулах. Одна из женщин несла в перевязи младенца. Должно быть, та, что рожала у реки.

Иавин радостно обернулся к Берлу.

– Нам можно возвращаться.

– К маме, – отозвался Берл.

– К Лидии и малышу, – добавил Иавин.

– Я есть хочу, – сказал Берл.

Они переглянулись, и Иавин улыбнулся. Всю ночь они проспали, привалившись друг к другу, и Берл не украл его душу. Иавин больше не боялся его, ни чуточки.

– Пойдем, – сказал он. – Наверняка твоя мать уже приготовила нам поесть.

Он зашагал вниз и обернулся не сразу. Берл так и стоял на обрыве. Его волосы и борода развевались на ветру. Плечи и мускулистые руки нагие. Шея – толстая, как у быка. Как живое воплощение силы и мощи стоял он на краю утеса и обозревал раскинувшуюся внизу долину, по которой река блестящей лентой тянулась в град Сион, куда одним злополучным днем его увели приставники.

Иавин остановился. Выйдет ли из этого парня хороший муж для Зиссель? Станет ли он любить и защищать ее, если понадобится?

– Бе-ерл! – позвал он.

Берл обернулся и расплылся в улыбке.

– Иду, Иавин! – закричал он в ответ и, как горный козел, запрыгал с камня на камень, пока, тяжело дыша, не догнал мальчика.

Ах ты, брехунья проклятая!

– Ребенка надо похоронить, – сказала жена плетельщика.

Плетельщик поднялся с кровати и нервно потер ладони. Творилось что-то дурное, но что именно, ему было невдомек. Он только видел, что Лидия сунула ребенка соседке и выбежала на двор, крича срывающимся голосом:

– Зи-и-иссель! Кто забрал моего Менахема? Где мой сын? Зиссель, где ты? Зиссель!