– А вон и Пимка идет! – Добровоя указала на появившегося на берегу парня – родного племянника Кондратия Епифановича – Питирима, попросту – Пимку или Швырка.

– Здрав будь, гость торговый! – подойдя к реке, ухмыльнулся Швырок. – Дядюшка к завтрему долг требует. Меня вот послал.

– Какой еще долг? – Выйдя из воды, бесстыдный купчина похлопал себя по бокам. – Уфф! Не худо это я искупался.

– Две ногаты! – гнул свое Пимка. – Дядюшка сказал, ты вчера еще отдать обещался.

– Две ногаты, горишь? Мх! А на что он вторую баклагу пьянствовал?!

Глядя на все это безобразие, Добровоя с осуждением покачала головой и неожиданно предложила «хорошенько наподдать» купцу, чтоб не выпендривался. Что ж… в принципе, оно б и неплохо – успокоить буяна, – да вот толок со временем…

– Ничего, Швырок и сам справится, – сотник спрятал усмешку. – Если что, на подмогу-то прибегут, чай, не в лесу. Давайте-ка, парни, гребите швыдче!

Получив приказ, отроки заработали веслами. Резко прибавив ходу, лодка вылетела на середину реки и быстро поплыла вниз по течению, так что уже через полчаса вся команда оказалась на месте – на заливном лугу. Здесь все так же паслось стадо, правда, уже куда меньшее, из тех коров, что остались, да еще кое-кто из бедноты подогнал пару нетелей. И пастушки были другие – долго ли мелочь-скелочь нанять? И недолго, и недорого. Эти вон двое – точно за еду работают.

– Здорово, парни! – подойдя ближе, улыбнулся сотник.

Босоногие пастушата – рыжеватый, с конопушками, и чернявенький, смуглый, – тут же принялись кланяться:

– Здрав буди, господине!

Мелкие совсем… Детский сад – старшая группа.

– Вам сколько лет-то, отроци?

– Мне – восемь! С половиною!

– А мне – десять скоро.

– А собаки у вас, я смотрю, нет…

– К завтрему дед Коряга обещался собаченьку… Стельная-то коровка-то у него в болотине утопла, нынче дед нетеля дал, – чернявенький грустно вздохнул. – Да сказывал, коли не уследим – лично плетьми выдерет!

– Ясно все с вами. Удачи!

Махнув рукой, Миша обернулся к девушке:

– Ну, что, Воя-Добровоя… Показывай, где тут болото.

Болото как болото – коварное. По краям – чавкающая коричневатая жижа, по середине – зелено, будто лужайка. Так и тянет прилечь, растянуться… или вот – пожевать свежей травки… ежели ты – корова.

Михаил задумался, принялся рассуждать вслух:

– Ладно, пастухи проспали. А что ж пес-то коров от трясины не отогнал? Не залаял, пастушат не разбудил?

– Да пес-то у них, господине, старый. Все на трех лапах ковылял.

– Все равно, мог ведь залаять. Впрочем, не спали пастухи. Даже если и подремали, так потом один купаться побег. Нешто напарника не толкнул бы: мол, за стадом пока присмотри? Ты вот, Войша, что думаешь-мыслишь? Как тут все могло быть?

Отойдя в тень, в перелесок, сотник уселся на поваленный буреломом сосновый ствол и махнул рукой Добровое – садись, в ногах правды нет. Отроки же – воины младшей стражи – встали недалече по обе стороны да бросали по сторонам зоркие настороженные взгляды. Типа – охраняли господина сотника, на самом же деле – перед пастушками выпендривались… ну, и перед Добровоей.

Девушка неожиданно зарделась, покусала губу – видать, не очень-то часто ее мнение спрашивали. А тут вон – сразу сотник! И то – интересуется.

– Ну-у… не знаю я…

– А ты подумай! Вот представь: зной, дрема… коровушки в тень прячутся, травку щиплют… Красота! Что пастухи делают?

– Ну-у… задремали, бывает. Потом Белян проснулся, выкупаться захотел. Он плавает-то славно!

– Ага. Ты, значит, его знаешь.

– Тако в одном селе живем. А Беляна родичи – у нас в закупах частенько бывали. Знаю Беляна, ага… Знала. Завтра хоронить будут. Хм… не, не мог он просто так утонуть! Он завсегда тут купался.

– Ну, всякое же бывает.