Долгая дорога домой (сборник) - Пол Андерсон

Лэнгли невольно восхитился гибкостью, с какой Браннох реагировал на внезапные повороты событий. Посол постоял, глядя себе под ноги, сжимая и разжимая кулаки.

– Не знаю, – наконец тихо сказал он. – Я не ученый. Что думаете, трымчане? Это осуществимо?

– Мы взвесили возможность того, что задача неразрешима, – ответили из бака. – Такая вероятность существует.

– Ну-у… может, тогда следует распылить его на атомы? Ставки слишком велики – я не смогу дурачить Чантхавара бесконечно. Лучше притормозить, накопить обычные вооружения…

– Нет, – ответили чудища. – Все факторы учтены. Оптимальный срок начала войны очень близок, независимо от наличия нейтрализатора.

– Вы уверены?

– Не задавайте ненужных вопросов. Вам потребуется не одна неделя, чтобы вникнуть в суть нашего анализа. Действуйте по плану.

– Что ж, как скажете!

Решение за него приняли, и Браннох азартно приступил к делу, словно хотел избавиться от необходимости самостоятельно думать. Он пролаял несколько приказов, и пленников развели по камерам. Лэнгли успел увидеть Марин, после чего его и Сариса впихнули в маленькое помещение. Дверь с лязгом захлопнулась, у порога встали двое часовых.

Камера была мала, лишена обстановки и не имела окон – унитаз, пара коек и все. Лэнгли присел и устало улыбнулся голатцу, клубком свернувшемуся у его ног.

– Это напоминает мне полицейских моего времени и то, как они перевозили задержанных из тюрьмы в тюрьму подальше от адвокатов и пересмотра меры пресечения.

Сарис не попросил объяснить смысл термина, он лежал на удивление спокойно. Через некоторое время Лэнгли продолжил:

– Интересно, почему нас поместили в одну камеру?

– Потому что мы оба уметь говорить.

– А-а… Ты чуешь в стене микрофоны и записывающие устройства? Но ведь мы говорим по-английски.

– Конечно, они есть. Как и линия ссвязи. Нашу беседу записывать и передавать. Может быть, завтра.

– Хм-м-м, да. У нас так и так нет серьезных тем для разговора. Давай обмениваться замечаниями о предках центаврийцев, их внешности, морали.

– О, нет. У нас много есть что говорить, мой друг.

Лэнгли жестко усмехнулся.

– Птички за стеной все равно не рубят по-английски.

– Надо проверить, можно ли вызвать их на разговор. Особенно я хотеть знать мотивы трымчан.

– Вот как? Я-то полагал, тебя больше волнует, что произойдет с тобой. Вообще-то, они обсуждали, не убить ли тебя.

– Это не так важно, как ты думать. – Сарис прикрыл глаза.

Лэнгли бросил на спутника недоумевающий взгляд. Я никогда не пойму эту тварь божью. Проблеск надежды заставил его немного воспрянуть духом. Лэнгли поднялся и подошел к двери.

Один из часовых нервно повел стволом. Оружие выглядело нестандартно – гладкоствольное, возможно, изготовленное для этого конкретного случая.

– Спокойно, чадо мое, – сказал Лэнгли. – Я не кусаюсь… как правило.

– У нас строгий приказ, – ответил выходец с Тора. Он был молод, немного напуган и от этого говорил с сильным акцентом. – Если что-то пойдет не так, по вашей вине или нет, вас обоих приказано пристрелить. Не забывай.

– Не хотите рисковать, а? Ну, как угодно. – Лэнгли прислонился к решетке. – Хотел только спросить… Вам-то, ребята, какой от этого прок?

– Что ты имеешь в виду?

– Я думал, что вас прислали сюда с дипломатической миссией или как резерв. Когда вы прибыли на Землю?

– Три года назад, – сказал второй часовой. – Служба за пределами планеты обычно длится четыре года.

– Не учитывая перелета, – заметил Лэнгли. – В итоге дома вы будете отсутствовать тринадцать лет. Родители состарятся или умрут. Подружка выйдет замуж за другого. Там, откуда я прилетел, это считалось длинным сроком.

– Заткнись!

Реакция последовала слишком быстро и слишком резко.

– Я не подговариваю вас на бунт, – успокоил их Лэнгли. – Просто мне интересно. Наверно платят хорошо, компенсируют?